Пожимаю плечами. А что тут скажешь? Подтягиваю к груди коленки, кладу на них согнутые в локтях руки и упираюсь в них лбом.

– Я просто в ахрене! С чего, вообще, он решил, что ты его рабыня? – чем больше я сникаю, тем сильнее заводится Юэн. – Проклятый ящер, чтоб его гарпии драли! Грёбанные чешуйчатые все одинаковые! Мнят себя властителями мира! Думают, им всё позволено! Как же бесит, что нет того, кто надрал бы им задницы! На каждую силу должна быть другая сила! Почему здесь не так?!

Он зло пинает какой-то камешек, который отлетает в сторону и ударяется о валун.

Слёз уже не осталось, поэтому я просто согласно шмягаю, убирая из носа сырость. Юэн со вздохом опускается рядом. Прислоняется спиной к валуну, вытягивает вперёд ногу, другую сгибает в колене и опирается на неё рукой.

– Эй, не реви, иди сюда, – он притягивает меня к себе на худую грудь. Шумно втягивает воздух. – Ну, вот, от тебя пахнет булочками с корицей, опять хочется жрать.

– А от тебя лимонными леденцами.

– Хаах, – он чем-то шелестит в кармане, – хочешь? Мама опять прислала пачку.

– Спасибо! Она у тебя чудесная, – распечатываю шуршащий синий фантик и отправляю в рот кисло-сладкую конфетку. Перекатываю её по языку.

– Твоя старушка как?

– Эй! Мама вовсе не старушка! – чувствительно пихаю Юэна под бок локтем. – А женщина в самом расцвете сил!

Задумываюсь на миг: которую я попрошу пройти полное обследование у целителя уже сейчас! Не дожидаясь, пока грянет гром! Вот только хороший целитель стоит денег, причём немаленьких!

В памяти тут же всплывают слова Нортана про стипендию, без которой я останусь, если продолжу в том же духе. На крылоборстве платят меньше, да и тех денег мне, похоже, не видать, ведь мастер Киртис ясно дал понять, что без личного дела не оформит меня к себе.

Замкнутый круг какой-то, и выход из него, похоже, только один.

– Неужели, всё-таки придётся побитой псиной плестись на артефакторику? – размышляю вслух и от одной только мысли об этом становится тошно.

– Ещё чего! – фыркает Юэн и встаёт. – Что-нибудь придумаем. А сейчас пошли. Хватит сидеть на холодном. Агнес, поди, вся испсиховалась.

Агнес вот уже десять минут нарезает круги вокруг меня в нашей спальне. Вообще, спальни рассчитаны на троих, но нам повезло, одна кровать у нас пустует.

Красное лицо Агнес и её сжатые кулачки красноречивее любых слов. Впрочем, и на них она не скупится:

– Это, вообще, законно? – потрясает кулаками в воздухе. – Ты ведь живой человек, а не его собственность! Ты не собака или лошадь, которых можно держать на привязи! Нет, я просто поражаюсь!

Сидя на кровати, откусываю печёный пирожок с картошкой, который Агнес тайком стащила для меня с ужина. Забавно выглядит со стороны наше с Нортаном взаимодействие в этой жизни. Хозяин и рабыня. Хозяин и лошадь. Хозяин и собака. Просто блеск! Прогресс налицо, так сказать.

– Агнес, не мельтеши. Присядь, – хлопаю по кровати рядом с собой, пережёвывая рассыпчатые крупинки картошки с укропом. – Конечно, мне не хотелось бы идти к Обертону уже даже из принципа. Так что надеюсь, я что-нибудь придумаю, а если нет…

– А знаешь, – она резко падает на колени, наклоняется, затем достаёт из-под кровати свою сумки и принимается в ней рыться, – я уже придумала! Вот, держи!

Мне на колени падает пергаментный свёрток. Недоумённо смотрю на Агнес.

Запихиваю в рот остатки пирожка, отряхиваю ладони от крошек и разворачиваю пергамент. Внутри чёрная форма крылоборца.

– Примерь! – Агнес вытирает лоб тыльной стороной ладони, смахивая в сторону пружинку светлых волос. – Но я думаю, тебе подойдёт. Разве что в груди будет туговато! У меня-то не тройка!