– Филипп Игоревич.
– Ну, что опять случилось? – Он благодушно баюкал младенца, жадно вдыхая запах молока, до сих пор не веря, что вот оно, счастье – крошечное, хрупкое – серыми глазками таращится на него из кокона пеленок.
– Непрошеный гость, задержали, когда пытался пройти без приглашения.
– Журналист?
– Нет… – ответил палач, пожевал тонкими губами, но продолжить не успел, его прервала высокая брюнетка в голубом платье-футляре – организатор свадьбы.
– Филипп Игоревич, роспись должна была начаться двадцать минут назад, чиновница из ЗАГСа грозится уйти.
– Передайте, если попробует, ей переломают ноги и отрежут язык, чтобы угрожать нечем было.
– Фи-и-ил, – протянул Тимофей из-за спины.
– Да шучу я, – огрызнулся Филипп, – пообещайте, что заплачу вдвое, втрое больше, ремонт в этом их ЗАГСе сделаю.
Брюнетка кивнула и поспешила прочь.
– Что за гость? – спросил Филипп Малюту.
– Говорит, что брат Виталины Александровны.
Филипп внимательно посмотрел на палача, кинул быстрый взгляд в спальню, но там царила суета. Девушки щебетали вокруг Виты, закутавшейся в банный халат, а Софья, безошибочно считав настроение хозяина дома, подошла и закрыла дверь.
– Документы проверили?
– Права выданы на имя Александра Александровича Чехова.
– Черт, этого еще не хватало, где он?
– Сейчас в подсобке в домике охраны, вывести не получилось, слишком много людей, гости, персонал.
– Так, ладно. Пусть пока там и остается. Когда церемония начнется, выведите за территорию.
– В «курятник» доставить? – спросил палач.
Лучше сразу в пыточную. Яйца отрезать и в глотку запихать.
От одной мысли, что Вита увидит эту тварь, Филипп крепко сжал челюсти, аж зубы заломило.
Глава 2
– Нет, в «Пандемониум» отвезите, там пока нет никого.
«Пандемониум» открывался через неделю. Исторический особняк в сердце столицы меньше чем за год превратился в шикарный ночной клуб, в обширных подвалах которого нашлось место и для экспозиций Мастера, и для кабинетов, предназначенных для встреч с людьми, с которыми в офисах не разговаривают.
– Мастера только предупреди.
Палач кивнул и удалился.
– Тот самый брат? – спросил Тим, нахмурив брови.
Филипп недовольно дернул головой.
Он рассказал Тимофею про то, что Виту изнасиловали и родители замяли дело ради непутевого сына, из-за которого все и произошло. Виталина лежала в больнице на сохранении. Война с группировками была в самом разгаре, днем он лично обезглавил двух уродов, которые пошли против, не признав его верховенство. В больницу после такого ехать не посмел, нализался, как последняя скотина, и завалился к Тиму и Любе. Его тогда на такой словесный понос прошибло, что вспоминать тошно. И про то, как с Витой обошелся, и про запись, и про изнасилование.
– Виталине ни слова.
– Брат, ты чего? – протянул Тим, нахмурившись.
– Прости, думать трезво не могу, если им что-то угрожает. – Филипп посмотрел на сына, мирно дремавшего у него на руках.
Тая выскользнула из спальни.
– Мальчики, вы чего тут? Невеста почти готова, зато теперь жених черт знает на что похож. – Девушка всплеснула руками. – Иди переодевайся, живо!
Стилист притопнула крошечной ножкой.
Филипп и забыл, что рубашка в молоке.
– Идем к дядьке. – Тимофей забрал у него малыша. Артем засучил ножками, готовясь закатить новую истерику. Но подоспевшая вовремя Софья засунула в крошечный ротик соску.
– Как она? – спросил Филипп.
– Переживает, нервничает, как и все невесты. Иди переодевайся, а то вы так вовек не поженитесь.
Вита нахмурилась, посмотрев в зеркало. У платья был низкий вырез на спине, почти до самого копчика. На пояснице сверкала лилия. Новое творение Таи. Цветки, выложенные из бриллиантов на ее коже, сменяли друг друга даже во время беременности, хотя наносить их и было сложнее, пока Вита сидела, а не лежала на животе. Ирис после свадьбы Тима и Любы сменила веточка жасмина, затем были гвоздика, роза, камелия, сирень, шиповник, а теперь – лилия. Испорченное свадебное платье закрывало спину, оставляя цветок сокрытым от любопытных глаз. Ведь украшение предназначалось только для Филиппа, от того, как он кончиком пальца обводил камни, у Виты по коже бежали мурашки.