«Он сказал, зачем явился?» – Филипп набрал сообщение Малюте. Знал, что, несмотря на поздний час, палач еще глаз не сомкнул.

Ответ пришел незамедлительно:

«Нет. Настаивает на встрече с Виталиной Александровной».

Настаивает…

Я ему покажу, блядь, встречу.

«Не отпускайте его. Утром сам разберусь».

Филипп пролистал сообщения дальше, но уже не воспринимал написанное. В голове ржавым гвоздем засело беспокойство. Не нравилось ему, что брат Виты вынырнул из прошлого, как белая акула у берега. Возможно, что после свадьбы с олигархом мудак рассчитывал с сестры денег стрясти, но чутье подсказывало – дело не в деньгах, а в чем тогда?

«Нарой про него все, что сможешь».

«Хорошо, Филипп Игоревич».

Вода перестала литься. Филипп кинул телефон на тумбочку, молодецки вскочил с кровати и направился в ванную. Ему нравилось наблюдать за Виталиной после душа, как она, распаренная, с алым румянцем на щеках, выходит из кабины. По белоснежной гладкой коже скользят капельки воды, влажные волосы падают на лицо. Она, не замечая его, начинает вытираться полотенцем, откидывает голову назад, промокая волосы, чуть выгибая спину, отчего налитая упругая грудь словно тянется за прикосновениями ласкового любовника. Вита склоняется, чтобы провести по стройным ногам, волосы падают на лицо. Она прекрасна, как лесная нимфа, застигнутая у ручья разгоряченным страстью сатиром. Именно этот момент Филипп любил больше всего, когда Вита замечала его и смущенно прикрывала грудь полотенцем, на щеках рдел румянец, а в уголках влажных губ зарождалась улыбка. Вот и сейчас девушка повернулась в его сторону и потянула полотенце к груди, словно он ни разу не видел ее нагой.

– Люблю тебя, – прошептал Филипп, – больше жизни люблю.

Подошел ближе, Вита подалась к нему.

Но он ее отстранил:

– Нет, мне тоже надо в душ. И, если не передумала, после я выполню твою просьбу.

По лицу Виты скользнула тень, но потом губы упрямо сжались.

– Не передумала.

Вита вернулась в спальню, подошла к окну. В парке царила ночь. Гости разъехались, от праздника осталась легкая печаль. Вита посмотрела на правую руку, залюбовавшись мерцанием бриллиантов на кольцах. Первое Филипп ей подарил сразу после больницы, скрепив помолвку. Вита пыталась отказаться, камень казался огромным, вызывающим, но Филипп и слушать ничего не хотел, надел кольцо и сказал: «Ты моя». Точка.

Ты моя…

Она его.

Точка.

За стеной раздался тихий смех и шепот, затем радостный вскрик. Похоже, Люба рассказала Тимофею о беременности. Вита улыбнулась и провела рукой по животу, ей вновь захотелось ощутить жизнь внутри себя.

Она погрузилась в мысли и не заметила, как к ней подошел Филипп. Очертил пальцами бриллиантовые лепестки на пояснице, по телу пробежала волна дрожи. Он изучил Виту, как школьный атлас, и мог без ошибок сдать экзамен по чувствительным точкам.

– Готова, красавица? – Филипп убрал влажные волосы с ее шеи и поцеловал, провел языком за ухом, слегка прикусил мочку, обнял и погладил грудь. Соски моментально затвердели, потянулись навстречу его пальцам, будто умоляли приласкать. Но Филипп не дотрагивался до них, поглаживал полукружия снизу, спускался ладонями по животу и проводил по лобку и набухшим губкам.

– Да. – Вита повернулась к мужу, поймала его губы, и они слились в трепетном поцелуе, касаясь друг друга легко, как бабочки крыльями.

Филипп поднял Виту на руки и отнес на кровать, перевернул на живот.

– Расслабься, просто расслабься, – прошептал Филипп, увидев, как вместо сладкой неги, Витой начинает овладевать страх. Ожидаемо после того, что ей пришлось пережить.