— У вас товар, у нас купец, — послышался дурашливый голос Димки, который тут же оборвал недовольный голос жениха:

— Ладно тебе, Димыч, мы опаздываем, нечего размусоливать, забираем невесту и уезжаем.

Будто она мешок с картошкой. Загружаем и уезжаем. Времени на самом деле полно, никуда они не опаздывают… Саломия заставила себя открыть глаза и увидела входящего в комнату Елагина.

***

Он был безупречен. Саломия ощутила гнетущую тоску, охватившую изнутри, и усилием воли заставила себя ее отогнать. Ну почему это все не по-настоящему? Почему этот красивый парень, без спроса занявший все ее мысли и ураганом ворвавшийся в ее сердце, не настоящий жених?

Она смотрела на волосы, обычно взьерошенные, а сейчас гладко зачесанные, выбритые щеки, темные брови, из-за которых его глаза иногда кажутся не голубыми, а синими, особенно когда он злится. Саломия вдруг поняла, что она чаще всего видела именно, как он злится, Никита никогда не смотрел на нее этими глазами… ласково. Точнее, он никогда не смотрел на нее так наяву…

Он часто снился ей, и во сне он ей улыбался, обнимал, говорил «моя» или «Мия». Он целовал ее так, как целуют влюбленные, как она видела в фильмах и как ее еще никто никогда не целовал. А однажды ей приснился сон, после которого она не смела даже в зеркало на себя посмотреть, так ей было неловко и… хорошо. То, что делал с ней во сне Никита, выходило за рамки всех ее самых смелых фантазий, которые она только могла допустить.

Почему-то сейчас некоторые моменты того сна вспомнились, надо сказать, совершенно не к месту, Саломии даже пришлось поспешно опустить голову, чтобы ее жених не заметил румянец, окрасивший щеки. Не хватало, чтобы он решил, будто она изображает перед ним скромницу.

Подняла голову и вскинула ее повыше, смерив Никиту, как ей очень хотелось верить, холодным и дерзким взглядом. Она отчаянно надеялась, что ее вид сейчас самый что ни на есть неприступный и равнодушный, при этом ее сердце будто совсем забыло, как надо биться, лишь шевелилось слабо и неуверенно, готовое в любой момент остановиться.

Саломия продолжала разглядывать Никиту, поражаясь его умению перевоплощаться в зависимости от того, что на нем надето. Вот она так совсем не умеет, может, это потому, что у нее не так много нарядов? Есть люди, которые в любой одежде выглядят сногсшибательно, и Никита явно был одним из таких счастливчиков, причем для него это вовсе не было секретом, в костюме он тоже смотрелся, как с каталога. Скользнул по Саломии изучающим взглядом и сунул руки в карманы брюк.

Вот и все. Не упал в обморок, не замер в восхищении, не заговорил с придыханием. Ни-че-го! Она как была для него расчетливой стервой, простенькой официанточкой из «Амстердама», так и осталась. У Саломии было чувство, будто она сорвалась в пропасть и продолжает лететь, ожидая неминуемого удара об землю. И этой пропастью были глаза Никиты Елагина, которые смотрели сейчас куда-то мимо нее, казалось, его вниманием полностью завладел орнамент на обоях.

— Ты готова? — спросил Елагин таким тоном, будто спрашивал у прохожего, который час. Она, напротив, не смогла выговорить ни слова, лишь кивнула, все так же высоко держа голову.

— Ох ни фига себе! — вошедший за ним Димыч ошарашенно уставился на Саломию. — Это что, та самая Саломея из «Амстердама»? Ну ты даешь, Никитос!

Саломия не стала поправлять Димку, пусть называет, как хочет. Тот обошел ее, восхищенно присвистывая, а в дверном проеме показался Олег и словно закаменел, у него даже подбородок стал квадратнее, а глаза прожигали Саломию, как угли.

— Так вот кого ты выбрал на роль невесты, Ник? Нехорошо, нехорошо у других добычу отбирать, а я ведь первым ее заметил, — Олег недобро посмотрел на Никиту, потом на Саломию, и у нее колени подогнулись от страха. — Значит, там ты из себя благородного изображал, а потом втихаря нашел и даже не сказал ничего?