По-быстрому обтираю сначала влажным, а потом растираю сухим полотенцем дрожащее вообще сейчас не соблазнительное тело, покрывшееся тут же гусиной кожей, натягиваю чистую сухую футболку из тех, что притащил Толян, подаю полотенце и трусы,

- Обтирайся, переодевайся, - отворачиваюсь, - могу помочь!

- Не надо! – возня… потом, - переодел.

- Вот и молодец! А теперь бегом на мою половину и в постель! - а куда мне его ещё девать? Он мнётся. Трясётся и сомневается. А я что ли не сомневаюсь?! Но чисто по-человечески, что с ним делать? И, кто у нас здесь главный? Врач! Значит, надо выполнять приказы врача, - хватит думать, иди! И он, завернувшись во второе одеяло, идёт.

А я стаскиваю с постели ещё один комплект белья, Татьяна будет в восторге. Подушку и одеяло раскладываю поближе к электропечи и иду следом.

Он продолжает стучать зубами, хотя из одеяла только нос торчит, накрываю сверху своим дополнительным.

А сама размышляю, где мне сегодня спать? Перестелить снова на его койке? Так у меня осталась только одна чистая простыня. Лазарет же до этого пустовал. Кроме мелких травм, никаких серьёзных проблем не было, и в госпитализации никто не нуждался. В прачечную ночью не потащусь. Там всё закрыто. Улечься на голую больничную койку, как вокзальный бомж, тоже не вариант. Хотя, если бы у меня сейчас в постели гостил Красавчик, так бы и поступила…

9. Глава 9.

А, вообще, мы взрослые люди! Моя кровать намного шире, чем его, поместимся и постараемся не разодраться. Да и спокойней так, а то всю ночь туда-сюда пробегаю. Тут слышу вопрос из одеяла, тот же, что и у меня,

- А ты где спать будешь? – реагирую быстро и уверенно, чтобы даже не подумал, что меня что-то смущает,

- С тобой! Не боись, хоть у меня и колоссальная потребность в мужиках, но тебе не светит, насиловать не собираюсь, ты не в моём вкусе, дружок, - молчит.

Тем более, у меня такая бронебойная пижама с начёсом! Да ещё и поросячьего розового цвета. В ней никто не страшен, зато я страшна, тут не до страстей! Забираю её и ухожу на другую половину переодеваться, умываться. Не при нём же? Хотя он бы, думаю, не удивился, я же шлёндра. А разве у шлёндры есть стыд?

Возвращаюсь и отчуждённо накрываюсь последним оставшимся одеялом, лежу, как солдат по стойке смирно, он тоже на край отодвинулся, так что между нами ещё и третьего положить можно. На ум приходит Красавчик, становится смешно.

- Спокойной ночи, - гашу ночник, чтобы не увидел мою улыбку, а то, боюсь, истолкует по-своему. Ещё бы уснуть как-нибудь.

Честно пытаюсь считать ворон, слонов, баранов, козлов где-то в течение получаса, но потом ловлю себя на том, что считаю ритмичную дробь, которую выбивают зубы одного совершенно конкретного козла. Больше так продолжаться не может!

- Ну всё! Хватит! Кто не спрятался, я не виновата! – стаскиваю с себя пижаму, под которой трусы и мягкий топ, - ползи сюда, буду тебя греть комиссарским телом! – ужас! Что я творю?! Ещё утром градусник не знала, как ему поставить, чтобы случайно не коснуться, уколы делала чуть ли не дистанционно и прослушивала, боясь сделать вдох, а теперь собираюсь провести ночь в обнимку! Успокаиваю себя тем, что это совсем другое! Мне просто необходимо согреть пациента! Любой доктор, любой нормальный человек, понимающий в теплообмене живых организмов, поступил бы на моём месте так же.

И он, стуча зубами, подползает, я распутываю его из одеял, стаскиваю футболку, и накрываюсь всеми тремя вместе с ним, а потом, прижимаюсь как можно теснее, обвивая руками и ногами. Боязно и невероятно волнительно ощущать его всей поверхностью оголённой кожи, как будто и её нет, а я - сплошной сгусток чувствительных нервных окончаний. Он замирает, опасаюсь даже дышать, сейчас оттолкнёт и заявит, что я всё это придумала нарочно: затащила его в свою постель, раздела, сама обнажилась, чтобы соблазнить бедолагу! Я же, по его мнению, только этим и занимаюсь регулярно!