От этой цифры, меня саму кидает в жар, колоть его сейчас одна не решусь, если бы подержал кто-нибудь. Приношу из тамбура ведро с водой, которой у меня всегда запас по причине того, что снега рядом в достатке, хватаю полотенце, что висит тут же у рукомойника, полностью пропитываю, она даже для меня холодна, а на его горячую голову вообще ледник, но это выход! Накрываю лоб практически до носа. Потом достаю ещё одно, тоже смачиваю в ведре, вода колется льдинками - это то, что нам надо, и начинаю медленно обтирать руки, шею, грудь, живот. Холодная ткань тут же согревается и подсыхает, так что приходится смачивать несколько раз. Но эффект всё же есть, Игорь постепенно остывает и затихает.

Я касаюсь его кожи через полотенце, это терпимо, но хочется рукой. Он всё равно не здесь, не почувствует, и я решаюсь: кладу ладонь на грудь. Прислушиваюсь к ощущениям. И с удовлетворением констатирую факт, что меня не трясёт от вожделения! Значит, я не такая, уж и оголтелая маньячка? Но меня, всё-таки, трясёт… от страха! А это уже лучше. Но этот страх… за него! Осознав, в каком я капкане, убираю ладонь, она уже согрелась от его жара, надо снова намочить полотенце,

- Верни, - очнулся, или это такой бред? Я даже не поняла. И, кажется, облажалась.

- Пить хочешь? – проверяю.

- Хочу, - значит, не бред.

Быстро ставлю немного воды в чайнике, чуть согревается, наливаю в кружку и даю. Он стаскивает полотенце со лба, приподнимается на локте и, взяв другой рукой, с жадностью пьёт. Я страхую, потому что руки у него дрожат.

- Игорь, надо сделать уколы: антибиотик и жаропонижающее, - чего объясняю? Пока он снова не ушёл на взлёт, нужно ловить момент и не спрашивать!

- Надо, значит, делай, - разрешение больше смахивает на приказ. Поворачивается на бок, я колю. Знаю, что оба болючие, особенно антибиотик, уже днём делала, но снова стараюсь, как можно осторожней. Получаю в ответ,

- Спасибо, - первое доброе слово за пятнадцать лет знакомства. Первая благодарность. Сколько я этих «спасибо» каждый день слышу, сколько сама говорю, но только сейчас оно особенное! Самое дорогое…

После укола через некоторое время Стрельцов начинает потеть, пытается всё с себя скинуть, а я наоборот натягиваю на него футболку, накрываю одеялом и сижу рядом, караулю, чтобы не раскутывался. Чтобы потерпел хоть немного, пытаюсь отвлечь разговором,

- Алла заходила, - хмурится, а я думала обрадую.

- Знаю.

- Она сказала, что ты спал.

- Я спал.

- Тогда откуда тебе знать, что она заходила?

- Я хотел спать и спал! – буркает.

- То есть, делал вид, что спишь, пока она тут сидела возле тебя? – мне вдруг дико захотелось получить признание, что он ей не рад.

- Да.

- И как? Хорошо спится, когда кто-то рядом сидит и гипнотизирует?

- Хреново! – признаётся, - ты меня спасла, когда вернулась. Спасибо, – уже второе в течение вечера!

- Всегда рада помочь другу, - рапортую, а он тут же ловит за язык,

- Другу? – и я осекаюсь. Разве то, что между нами - дружба? Но, вроде и войной уже не назовёшь…

- Старому знакомому. Устроит?

- Нет!

- А как мне называть тебя?

- Принцем Датским! – смеётся. Вот гад! Он и это знает!

- Ты меня тоже окрестил… - сразу грустнеет,

- Прости, - и это всё? Что мне его прости? Я требую объяснений,

- За что? – не в смысле «за что, прости», а за что так меня назвал? – но он догадлив на удивление,

- За всех тех идиотов, которых по кой-то фиг клеила и продолжаешь клеить! Неужели такая потребность постоянно менять мужиков? – я немею! Он что, реально думает, что все парни, которые увивались возле меня, таскали букеты и конфеты, ходили провожать и звали на свидания, что Никитос, который самопровозгласился моим бойфрендом, Макс, Глеб и прочая массовка, были моими любовниками? Да я даже целовалась-то всего с несколькими! Моим единственным был Василёк и ещё один… урод!