– У меня все в порядке, пап, – соврала я, быстро поцеловав родителей перед сном. – Переночуем, позавтракаем и уедем, хорошо?

Они только сокрушенно покачали головами, и когда скрылись в недрах комнаты, я услышала, как папа говорит что-то вроде: «Подумать только… такая малолетняя!»

Убедившись в том, что родители устроились отдыхать, я направилась в свой номер. Была уверена в том, что Сотников не станет сейчас показываться на глазах гостей и родных. Наверняка они с Ульяной в ее комнате обсуждают случившееся. Однако стоило мне открыть дверь, моим глазам предстал Юра.

Он сидел на кровати, держа в руках бутылку коньяка, из которой отпивал прямо из горлышка.

– Зачем ты так? – спросил Сотников, когда я после небольшого колебания переступила порог нашей опочивальни.

Пожав плечами, прошла к туалетному столику и стала собирать в сумку вещи, которые успела разложить. Сразу, как немного подремлю в одиночестве, встану на рассвете и поминайте, как звали.

– Как именно? Как сука? – хмыкнула я. – Вообще-то, ты подобрал неверное определение, Сотников.

Говоря это, я неспешно, чтобы не показалось, будто бегу с тонущего судна, складывала свои пожитки. За всем этим следил Юра.

– Я поступила как женщина, по гордости которой вы все потоптались. Или думал, что мы сможем светски обсудить твою грязную измену? Как у тебя вообще встал на Ульяну, Юрик? Она же росла на твоих глазах!

– И что? – вызверился Сотников, но тут же успокоился.

Он приложился к горлышку бутылки и запрокинул голову, делая несколько жадных глотков. Спиртное успокоило и, видимо, придало сил. Потому что следом Юра признался в том, от чего у меня подкосились ноги:

– У нас с Ульяной это давно… Я стал… ее первым мужчиной.

Мои глаза превратились в две огромных плошки. Что-что он сказал? Сотников выпил лишнего и теперь выдавал бред, который генерировал его затуманенный алкоголем мозг?

– Да, Ира. Не смотри на меня так. У нас с Улей было еще до того, как она уехала. Но после первого раза я… чувствовал себя дерьмом. Если думаешь, что мне это все дается просто – ты очень ошибаешься!

Нет, вы только посмотрите! Мне что – теперь еще и пожалеть этого предателя, который на голубом глазу сейчас рассказывает о настолько жутких вещах?

Да мы же жили с ним душа в душу после этого целых три года! Мы ложились в одну постель, где у нас все было просто прекрасно…

Значит, измене Сотникова было не несколько месяцев… а лет… Боже, как же теперь мне с этим жить?

– Я думал, что расстояние и время все исправят. Что я забуду. Но как только она вернулась, все началось снова… И еще круче, чем три года назад.

Каждое слово падало мне в душу огромным неподъемным булыжником. Как жить с этой тяжестью дальше… как дышать, зная, что меня так отвратительно растоптали и унизили… Как мне вообще не умереть прямо сейчас?

– Я виноват… да, Ира. Я – виноват, – продолжил Сотников, вновь отпив из бутылки коньяка.

Я уже застыла, и только могла что надсадно пытаться вобрать в себя хоть порцию кислорода, что мне не всегда удавалось. А Юра добивал и добивал:

– Но лишь в том, что полюбил другую и не сказал тебе сразу. А за то, что к тебе больше нет чувств, просить прощения не стану. Такое случается.

Как у него все ладно выходило. За это извинюсь, за остальное – нет. Ну просто невинный агнец, которого привели на заклание его же собственные чувства.

– Ты не только полюбил другую, Сотников. Ты сначала ее попробовал, умолчал о том, что трахнул дочь моей подруги, а потом, когда ваши чувства разгорелись в пламя, ты продолжал надкусывать и надкусывать запретный плод. И уж прости, но я не верю в то, что ты бы признался сразу после этого праздника. Могу поспорить – тебе даже нравится все, что происходит.