Нужно во что бы то ни стало сохранить спокойствие. Я прокрутила в голове, что будет, если я ударю его и попытаюсь сбежать, но сразу поняла абсурдность этого плана. Только в кино девчонки весом в пятьдесят кило могли вырубить двухметрового качка. Кирилл хоть качком и не был, но был явно сильнее меня, так что бить его бесполезно. Только руки ему развяжу, и сама напрошусь на насилие.

- Кирилл, я понимаю ваше желание. – начала я – Но сейчас у меня красный день календаря, если вы понимаете о чём я.

Я хохотнула, подражая Лене. Словно сказала, что-то смешное, но смущающее.

- Ничего, поработаешь другим местом.

Ррррр… Ладно, план Б. Глубоко вздохнув, я убрала улыбку с лица и серьёзно вперилась в него.

- Кирилл, это совершенно исключено! Я не занимаюсь подобным! Матушка всегда говорила мне, что это большой грех! Я не хотела говорить этого сразу, но если я вас действительно заинтересовала, то ваши намеренья должны быть серьёзны. Только тогда я готова рассмотреть вашу кандидатуру…

- Что ты несёшь? – он отстранился от меня, и руки, к счастью, убрал – Кандидатуру на что? Какая мать?

К счастью, он немного пил и сохранил подобие трезвого мышления.

- На роль моего мужа, конечно! Не мать, а матушка, настоятельница монастыря, в котором я училась! Она объяснила мне, что такие вещи можно делать только с мужем.

- Жениться? На официантке?! Да чтоб тебя! Ты походу галлюциногенов наглоталась!

Он отряхнул руки и вылетел из раздевалки. Я сползла по стеночке и пару раз стукнулась головой о бетонную стену. Сердце колотилось в груди, отбивая бешеный ритм. Адреналин только подстёгивал его. Я сложила указательные и большие пальца на руках, как делала в детстве и принялась переворачивать руки. Это меня успокаивало.

Я почти не соврала Кириллу. Училась я в церковно-приходской школе, но только потому, что она была единственная в нашем богом забытом селе. И действительно была девственна и чиста. Потому что до смерти родителей не нашлось подходящего парня, а после не нашлось времени.

Матушка собирала нас по воскресеньям, перед обязательной службой, и говорила проповедь о грехах человеческих. О том, что Господь смотрит на нас и всегда поддержит, когда нам будет трудно. Утешит, когда будет грустно. Поймёт, когда мы придем к нему с молитвой. В детстве я верила всей душой в эти слова. Но сейчас… Сейчас я просто не могла справиться с гневом и ненавистью. Я ненавидела этих богатых сыночков и дочурок, которые палец о палец не ударили, но чувствовали себя победителями по жизни. Ненавидела и завидовала.

За мой страх ненавидела, за мою беспомощность. Щеки защипало, и я провела по ним руками. Они были влажными от моих слёз. Это встряхнуло меня. Какого чёрта я сижу тут и реву, как размазня? Что измениться от моих слёз? Вот именно, ничего. А от моей ненависти? Я дала себе обещание, что моя злость станет топливом, для меня. Что я пробью головой потолок, но закончу обучение и получу хорошую работу! Так что, всё Мария Александровна, встала и пошла! Вечер ещё не окончен.

И пусть Демьян подавится своими слюнями, рассматривая меня. Я всем докажу, что достойна большего! Я остановилась у зеркала и всмотрелась в своё отражение. Мои глаза всё ещё блестели от пролитых слёз, а щеки горели от гнева. Я поправила высокий хвост на моих светлых волосах, и кивнула сама себе.

Дверь я толкнула слишком сильно, и она хлопнула о косяк, громко и жалобно. Я поёжилась от громкого звука, но не стала останавливаться. Меня наверняка и так уже ищут. Музыка замедлилась, и моё сердцебиение тоже постаралось замедлиться в такт биту. Моя спина была такой ровной, что по ней можно было бы штукатурку ровнять. Уверенный взгляд, походка от бедра. Я взлетела наверх, словно меня подгонял ураган. Но за столиком уже никого не было.