– Ты одна не выживешь. Предлагаю жить, как прежде, до окончания войны. Или делать вид, что мы живём, как раньше. Это в целях твоей же безопасности. Потом, когда Цветик подрастёт, то разойдемся. К тому времени найдем тебе работу. Ты встанешь на ноги. Сейчас ты можешь хлопнуть дверью, но тогда останешься на улице. Пусть мы с тобой сейчас как чужие люди, но ради того прошлого, что нас связывало, я не хочу для тебя плохой жизни. Раз такая песня, то я пока в лавке поживу.

– Не надо. В детскую переберусь. А тебе нашу комнату оставлю, – ответила Мила.

– Хорошо. Давай только без сор. Не хочу всех этих упреков и давления на совесть. Вместе живем лишь потому что так лучше будет в первую очередь для тебя. Если уйдешь, то Цветик останется со мной, – я видел, как она хотела возразить, но промолчала. Уже хотел уйти в комнату, когда вспомнил про ужины. – Может закончишь ерундой заниматься и начнешь ужины готовить?

Ответа я так и не дождался. Зайдя в комнату, вытащил коробочку со стрекозой. Купил сегодня для одной подруги, которая нравилась мне больше всех. Но подарить сегодня не получилось. Я открыл окно. Страх. Головная боль. Пришлось помассировать виски, чтоб избавиться от нее.

«Успокойся. Чего ты так кричишь?»– мысленно спросил я в пустоту.

«Нас отправили в плаванье», – услышал я голос сын, который мыслями отдавался в моей голове.

«А до этого вы были на побережье?»

«Учебка. Должны были обучать полгода, а сегодня срочный приказ. Пап, железные птицы пролетели над головами. Говорят, что они вглубь страны направляются».

«Мы уже пережили одно нападение. Переживем и это».

«Хотелось бы в это верить. Можешь смеяться, но мне кажется, что всё будет плохо. Как это море и нетвердая палуба под ногами».

«Плавать страшно. Это нормально. Знаешь, нам бояться свойственно морской воды. Но это не значит, что нужно поддаваться страху».

«А если будет шторм?»

«Корабль строят так, чтоб не один шторм был не страшен».

«Ты в этом уверен?»

«Уверен. Давай спать. Завтра ведь вставать рано. К тому времени и страх воды пройдет. Ты к ней привыкнешь».

«Ты слышал, что случилось?»

«Слышал».

«Это ведь может и с нашим кораблем случится? Они нас в бой отправят?»

«Я тебе не командир, чтоб знать планы по поводу вашей роты. Лешик, даже если это и случится, то иди вперёд и не оглядывайся назад. Есть приказ, его надо выполнять. Это не домашнее задание, которое можно не делать. Здесь все серьезнее. Это взрослая жизнь, которая состоит из обязательств и слов, которым есть цена. Ты свое слово дал. Обещал защищать наши жизни, так держи это слово, пусть тебе и страшно. Но отступить уже не получится».

«Знаю. Только сейчас мне кажется, что я совершил ошибку».

«Это покажет лишь время».

«Ты был прав».

Он отключился. Связь прервалась. Вроде и радоваться должен, что сын понял свои ошибки, только радости не было. Я понимал его. Выдернутый из тепличной жизни, мальчишка оказался в суровой реальности. Тяжелой реальности, наполненной страхами и ответственностью. Ему бы ещё дома посидеть. С девчонками посмеяться да с мальчишками похулиганить. Тут же надо взрослеть. А взрослеть тяжело.

В его возрасте сам дурил. Заявил отцу, что после школы уйду и выполнил своё обещание. Ушел из дома в поисках другой жизни. Первые дни ещё была бравада, а потом пришло понимание, что теперь за все поступки должен отвечать лишь я, а не кто-то другой. Когда Мила забеременела, то ответственности лишь прибавилось. Теперь я отвечал не только за себя, но и за семью. Взрослеть тяжело, но это нужно рано или поздно сделать. И никогда не знаешь, что лучше: продлить период детства или распрощаться с ним как можно раньше. Везде есть свои плюсы и минусы. Только в юности стремишься именно к взрослению, считая, что тогда откроется тот волшебный мир, скрытый взрослыми от детских глаз. Тогда даже мысли не допускается, что взрослые прячут этот мир специально, чтоб дети не знали проблем и наслаждались жизнью, запоминая, что в черед проблем есть место хорошему.