Почему мне так важно, чтобы она пришла сама? Почему я не могу просто увезти и поставить перед фактом? Нет, мне не интересно делать это силой. Гордость протестует.

Чем долгая осада отличается от применения силы? Я гоню этот саркастический вопрос от интуиции.

- Вы… - она кивком благодарит меня за протянутый платок, вытирает слезы. – Спасибо. Я правда не знала. Ну, что у него в машине… наркотик. Если бы не вы…

- Вы просто попали в эпицентр операции агенства по борьбе с наркотиками, Альберта.

- Вы… знаете мое имя?

Она замирает. Переводит взгляд на меня. Как зверек, почуявший опасность.

Завожу мотор. Лишь усмехаюсь – Альберта вздрагивает, когда опускается дверь со стороны пассажира, с характерным музыкальным звуком.

- Вы думаете, для нас это составит какую-нибудь сложность?

- Вы не из полиции. Постойте. Я вас где-то видела, кажется, но вы… вы точно не полицейский!

Стрижка и борода по последней моде сделала меня неузнаваемым. Почему я решил, что она запомнила мои глаза?

Это я берег ее зеленые омуты, словно отпечатки раскаленных капель, в своей памяти. Это я каждый раз, когда жизнь загоняла в угол, вспоминал тот самый роковой взгляд Альберты Танчини.

- А ты проницательна.

Она вздрагивает и вжимается в сиденье.

Горячая волна насыщает сердце триумфом предвкушения.

- Пожалуй, я позволю тебе узнать, кто же я такой…

Когда я высажу ее у дома, у того самого, адрес которого помню наизусть, потому что узнал о ней гораздо юольше, чем можно предположить, меня снова накроет волной эмоционального жара. От ее все еще робкой, но уже улыбки, утихающей дрожи и отчаянного зевания подавить зевок.

С каким трудом мне придется взять себ в руки, чтобы не дать волю воображению и не представить Альберту совершенно голой, в моих руках, измученной жесткой нежностью, с тако же улыбкой на губах.

Я умею ждать, только мое терпение уже на исходе.

- Спасибо, - мои последние слова, видимо, все же заронили в ее душе некую тревожность. Она и сама не понимает ее сути.

Не отказываю себе в удовольствии вызвать очередной прилив дрожи в ее таком желанном теле, когда приближаюсь, буквально касаясь щекой ее лица, чтобы эффектно открыть дверцу автомобиля.

Ловлю боковым зрением движение занавески на втором этаже дома. Рикконе заверил, что не в меру строгие родители Альбы не станут проблемой. Впрочем, меня это не должно волновать.

- Еще раз… спасибо, - Альберта вроде и хочет поскорее сбежать под спасительные своды родного дома, но что-то ее удерживает. – Вы спасли мне…

- Жизнь? – добавляю в голос веселой иронии, чтобы дрожь женского волнения не свела меня с ума еще сильнее.

- Свободу… наверное… и много неприятных минут в полицейском участке. Я же не знала… про наркотики. Просто согласилась, чтобы меня подвезли к дому.

- А ты права, - сжимаю ее холодные от волнения пальцы. – Когда проходят такие вот облавы, обычно никто тщательно не разбирается. Тебе повезло, что я там случайно оказался.

- Я не знаю вашего… твоего имени, - робко напоминает Альберта.

- Зови меня Орландо, - слегка поглаживаю ее пальцы перед тем, как отстраниться. – И постарайся больше не попадать в неприятности. Хорошего дня.

Альберта

Я одновременно и хочу скорее оказаться в стенах дома, которые якобы лечат и снимают тревогу… и что-то удерживает меня на пороге. Я слишком поспешно сбежала из шикарного спорткара и его такого же, посмотрим правде в глаза, шикарного обладателя.

В голове – ворох мыслей. И о том, что я чудом избежала внимания полиции, и о своем буквально волшебном спасении. И последние мысли занимают меня куда сильнее.

Куда делась сонливость, я и сама не понимаю. Кроет какими-то странными чувственными приливами, и на губах сама собой возникает улыбка, сколько ее не прячь – плохо удается.