Аркадия терзали со всем прилежанием государственного к этому подхода. Он как-то в этом терзании умудрялся выживать, а семья его расти. Пьяные менты стучались в дверь и показывали, какие у них есть пистолеты. Их классовое самосознание бурлило и жаждало. Но жаждало как-то по пролетарски: жажду крови перебивала жажда водки. А все это приводило к одному лишь похмелью, голова раскалывалась, не до воспитательно-карательных мер. В общем, все оставались при своем.

Аркадий писал картины, реставрировал древнюю мебель, изучал в меру доступности материала из библиотеки, либо книжного магазина предмет старины нашей родной земли. И он, да и я невольно гордились своими предками, своей историей. Мы научились видеть элемент фальсификации в преподносимом культурно-просветительском наследии.

Ложь, она даже под высочайшими научными званиями и титулами, просвечивает. Стоит только подумать – и вот она, родимая, на блюдечке с голубой каемочкой. Только ложь эта как-то привычней, на нее ссылаются по телевизору, так стоит ли заморачиваться? Пожалуй, не стоит.

Был иконописец Данила Черный, и подмастерье его Андрей Рублев тоже был. Кто же написал «Троицу»? Выходит, что подмастерье. А мастер Данила в это время какими-то другими делами был занят, с докладом перед царским режимом выступал. Ну, может быть, и так. У нас в деревне Юргелица тоже иконописцы жили в самые, что ни есть, незапамятные времена. Весь Север мог их иконы на обозрение предъявить. В том числе и в обители старца Александра на Syvari –озере (syvari – омут, водоворот, в переводе с финского) имелись. Не могло их не быть: чего же куда-то за иконами отправляться, если рядом свои имеются. И вот еще какая закавыка: не подписывали иконописцы своих работ, не для того они были мастерами, чтобы к сути Господней еще и фамилию свою прибавлять.