– Это чем это мы тут занимаемся?– преподаватель с подозрением оглядел группу студентов, столпившихся у окна.

– Плюшками балуемся, – ляпнул Ромыч. Видимо, первое, что пришло на ум.

– Грызём гранит науки, – поправил его Туре. – Там на стене под подоконником слизни собираются. А у нас как раз работа про них на биологии. Ну, про слизней этих. Научная, между прочим, можно на конференции выступить!

Александр Михайлович лишь усмехнулся:

– Слизни! Я в ваше время курить бегал и девчонок лапать, а вы – слизни… Во жизнь!

Я с трудом подавила смешок.

– А если бы они сказали ему правду, – шепнул мне на ухо Туре, – он бы тут же отправил их в деканат.

– Да, Туре тогда отжег, – согласился Ромыч. – А как мы после тусовки на физику завалились, вы помните?

Это было на беззаботном первом курсе. Наша первая совместная тусовка. Присутствовали на ней, правда, не все – только мы с Туре и Викой, Ромыч с Ником и Лина. Все разумные люди отсеялись еще на первом этапе, когда поход только-только планировался. Мы оказались самыми отчаянными. Все дело было в том, что тусовка эта по непонятным причинам проходила в четверг в одном местном клубе. Ну кто вообще устраивает тусовки по четвергам?!

Вечером перед мероприятием мы собрались у Ника с алкоголем. Он говорил, что так делается, чтобы меньше платить в клубе. Прежде ни я, ни Туре в подобных заведениях никогда не бывали, поэтому решили послушать более опытного человека. В этом мы, пожалуй, даже перестарались: все напились настолько, что едва не уснули прямо у Ника. Одно останавливало – билеты на тусовку были уже куплены, и потерять деньги не хотелось. На самом деле, Туре не хотел никуда идти с самого начала, но отпускать меня одну не желал еще больше – «мало ли какие парни захотят подцепить тебя в клубе!». И я даже не знаю, чего он боялся больше – что со мной что-то случится, или что я стану флиртовать с каким-нибудь симпатичным пьяным отморозком.

Домой я вернулась около половины пятого утра вместе с Туре. Мама дежурила в больнице, папа давно спал, о чем сообщал его храп, разносящийся по всему первому этажу. Правда тогда мне было абсолютно все равно – единственной мыслью было поскорее оказаться в постели.

Мы завалились в мою комнату и, даже не раздеваясь, уснули крепким сном, прижимаясь друг к другу, чтобы уместиться на не рассчитанной на двоих кровати.

– Рота подъем! – вдруг раздалось над ухом. Я приоткрыла один глаз и увидела склоняющегося над нами отца. – Вставать пора!

– Какой вставать, мы только легли, – пробормотала я и потянулась за телефоном. Часы на экране показывали семь утра. Я не поверила своим глазам. Казалось, будто с момента, как мы вернулись домой, прошло всего пятнадцать минут.

– Вставайте, а то ведро воды на вас вылью. И приведите себя в порядок, а то опозорите меня перед вашими преподавателями.

В ВУЗе папу конечно же никто не знал, он вообще не имел к нему никакого отношения, но это сейчас не имело значения.

С трудом я разбудила Туре, переоделась в джинсы и первый попавшийся под руку свитер. Сил хватило лишь на то, чтобы смыть вчерашний макияж – на нанесение нового их уже не осталось. Завтрак в горло не лез, к тому же, ужасно болела голова.

– Если хотите выпить аспирин от головы, придётся сначала поесть, – сообщил отец, когда мы спустились вниз. Словно прочитал наше состояние. Хотя, думаю, на наших лицах все было написано и без слов. – Иначе заработаете язву желудка. На тарелке бутерброды. Не выйдете из-за стола, пока не съедите хотя бы по одному.

В универ ехали молча и мучительно, на каждой кочке рискуя вытолкнуть съеденный завтрак обратно. Первой и единственной парой была физика. В этот момент я ненавидела всех и вся: себя, за то, что поплелась на тусовку посреди недели; тех, кто поставил физику во вторник в 9 утра; тех, кто решил, что физика вообще нужна в медицинском.