— Да ты, Нагорнова, верти — не верти, хоть сразу голым, тебе всё равно ничего не светит. И никакие мозги не помогут. Ну максимум, такой задрот, как твой Любомудров купится. И то разве с большой голодухи просто потому, что другие не дают.

Кто-то из столпившихся рядом однокурсниц захихикал, и даже не одна, а ближайшая куницевская подруга Алла Шадрина согласно закивала, ещё и от себя что-то добавила. Тут Василиса по-настоящему и завелась.

Во-первых, за Тима стало обидно. Тем более он ни какой-то там прыщавый хлюпик в очках. Хотя со зрением у него и правда проблемы, но он давно линзами пользуется, да и очки ему очень идут. И вообще он на известного актёра Фредди Хаймора[1] похож, а не на пластмассового Кена с пустым самовлюблённым взглядом, но зато с полным комплектом кубиков на животе.

Во-вторых, вообще за жизнь. Что слишком много в ней дур, которые низводят всё до природных инстинктов и до животных рефлексов. Ещё и других с толку сбивают собственными тупыми установками, что это маникюр, наращенные ресницы и красивенькие открытые платьица делают девушек привлекательными.

Ну и за себя обидно тоже.

— Да Тима в сто раз лучше всех этих озабоченных придурков. А они мне нафиг не сдались.

Правда, ей и Любомудров в этом плане не сдался. Но не потому, что недостоин или недостаточно хорош. Просто он же почти как брат! Да ей даже не представить, чтобы с ним…

— Потому и не сдались, — опять влезла Шадрина, — что ни один в твою сторону даже не посмотрит.

— А оно мне надо, чтобы эти павианы на меня пялились?

— Ну да, ну да, — с ехидной улыбочкой пропела Полина. — Именно поэтому.

— Именно. Поэтому, — подтвердила Василиса убеждённо, произнося каждое слово по отдельности. — А если бы я захотела, чтобы кто-нибудь из них за мной бегал…

Но Куницына и дослушивать не стала.

— А ты захоти, захоти, — опять пропела по-лисьи с нескрываемой насмешкой и предвкушением. — Продемонстрируй, Васечка, нам недалёким наглядно, как умные девушки парней с ума сводят. А-то только слова всё, слова. Что угодно сказать я и сама могу. А ты покажи.

— Что показать? — мрачно уточнила Василиса.

А ведь считалось, кто задавал вопросы, тот и управлял разговором. Но в данный момент все привычные настройки, похоже, сбились напрочь. Словно назло. И вообще давно пора было остановиться, пока не стало слишком критично, пока ещё существовала возможность слиться с минимальными потерями. И плевать на слегка задетое самолюбие.

Даже если бы засмеялись вслед и потом временами напоминали. Да пусть бы кудахтали в своё удовольствие, за счёт других повышая самооценку. Василиса пережила бы, потому что мнение куницынской компании ей по барабану. И большинства остальных тоже. Но в неё будто бес какой-то вселился, тянул за язык вместо того, чтобы взять за руку и увести подальше, подталкивал к краю. А там уже в ожидании стояла Полина и коварно посмеивалась про себя.

— Как за твоим умом хоть кто-нибудь кроме твоего Любомудрова побежит, —пояснила она под одобрительное хмыканье подруги. — Но не такой же отчаявшийся ботан, которому без разницы кто, лишь бы наконец до тела допустила.

Василиса негодующе глянула на неё, отрезала категорично:

— Я пока кукухой не поехала, чтобы на спор с кем-то спать.

— А спать и не надо, — невозмутимо возразила Куницына. — Я же говорю, некоторым мужикам вообще без разницы, кто под ними полежит. Поэтому неактуально. — Вскинула брови, заявила с невиннейшим выражением на лице: — Мы посмотреть хотим, как ты легко с нормальным парнем замутишь. Ты же только что сама уверяла, что для тебя не проблема.

— Ну и какой же, по-твоему, нормальный? — поинтересовалась Василиса, скептически изогнув уголок рта.