И зачем я согласилась на этот девятый класс? Лучше бы взяла пятиклашек. Но нет! Мы легких путей не ищем. Знала бы, что среди родителей моих подопечных окажется козлина, который любит шататься по клубам и который стал свидетелем моего первого и последнего в жизни стриптиза, сразу бы отказалась от свалившегося на меня классного руководства. А теперь вот попробуй расхлебай! А ведь во всем Родька проклятый виноват. Не бросил бы он меня, не напилась бы на девичнике у Олеси. Не напилась бы – не станцевала бы на столе, и папаше Пирогову не было бы повода так похабно себя со мной вести.

Переодевшись в домашний костюмчик и умывшись, я быстренько накрыла на стол. Ну как накрыла? Вилочки, тарелочки, салфеточки. Нарезка сыра, нарезка колбасы. Орешки. Все. Больше у меня ничего не было. Остальное Катюха обещала купить. Сегодня Олеська впервые согласилась выйти из дома. Свадьба-то у неё того – тю-тю. Артурчик, её жених, отдал богу душу. Нет, не отдал, конечно. Он кое-чего другое отдал и явно не боженьке. Накануне свадьбы Олеся поехала в новую квартиру, где они собирались с Артуром жить после свадьбы, и застала его, буравчиком вклинивающимся в какую-то девицу. Прямо на Олесиной новой кровати. У Олеси характера не хватило этой козе повыдёргивать патлы. Охнула, расплакалась и убежала. Артур явился к ней после того, как закончил все свои дела, а говоря грубо, после того как кончил пялить ту сучку. Явился и сказал: «Вот такой я кобель. Прости меня, ты не должна была этого видеть». Слава богу, здесь Олеся уже смогла взять себя в руки, долбануть по наглой роже теперь уже бывшего жениха и послать его ко всем чертям и их матери. Мы с Катюхой при той сцене присутствовали, вернее, прятались за дверью большой комнаты, потому что как раз пришли по зову Олеси ее утешать. В общем, Артурчику досталось не только от Олеси, а и от нас с Катькой.

Мы дали пострадать подруге неделю, а потом начали вытаскивать из депрессии, хоть она и сопротивлялась. И вот сегодня наши усилия увенчались успехом – Олеся согласилась прийти ко мне в гости на пятничные посиделки. У нас это было традицией: за редким исключением мы каждую пятницу собирались у меня, чтобы, как говориться, напиться и забыться, ну и кости перемыть всяким Родькам-Артурчикам. Теперь вот и папаше Пирогову.

Раздался звонок в дверь, и я побежала открывать.

– Отлично выглядишь, котёнок! – радостно закричала я с порога, обнимая Олесю.

– И ты туда же, – закатила она глаза. – Сначала Катька врала, теперь ты.

Я взглянула в осунувшееся лицо подруги и вздохнула.

– Ладно, выглядишь ты отвратно, – признала я, – и это пора менять.

– И я ей об этом твержу, – поддержала меня Катюха, скидывая куртку и отдавая мне охапку пакетов, в которых что-то приятно позвякивало. – Продолжишь в том же духе, волосы начнут выпадать! – пригрозила она Олесе.

– И зубы, – подхватила я.

– Идите вы. Меня жених бросил.

– Это ты его бросила, – напомнила Катюха.

– Потому что он мне изменил!

– Радуйся, что ты до свадьбы это узнала, а не прожив с ним лет этак двадцать! – Я назидательно подняла указательный палец вверх.

Тут же на ум пришёл папаша Пирогов. Жену его я видела, вон она какая пухлая да объемистая. Небось, после родов разнесло. А может, запустила себя, решив, что муж есть, семья есть, зачем с ума сходить да травить себя диетами. А муж вон он! Чуть классуху собственного сыночка не разложил прямо в классе.

– Кобель чертов! – выругалась я.

– Кто? – хором спросили девчонки.

– Все они кобели! Пойдёмте в кухню.

Олеся с Катькой тут же принялись мыть руки, а я начала выгружать из пакетов принесенную Катькой еду.