– Вы понимаете, что это была из ряда вон выходящая выходка, молодые люди? – сказал, пытаясь показаться заумным, другой вожатый. – После ужина директриса будет ждать вас у себя.

– Черт, опять дышать этим дымом, – прошептал Шарлиев, сделав усилие, чтобы не смеяться в голос: минута была напряженная.

Вечером уже почти по традиции они сидели в том пропахшем дымом кабинете. Директриса выглядела уставшей и даже слегка заикалась, изредка потряхивая рукой с зажженной сигаретой.

– Так, мальчики, – сказала она тихо строгим голосом, – это уже вторая ваша выходка за смену. Что это вы у меня тут удумали творить все что вздумается, а? В Москву захотелось, да? Но к родителям я вас, конечно, не отправлю. Уже до конца смены осталась-то вон… неделя.

Она посмотрела на старый календарь.

– Поэтому будем привлекать обоих как нарушителей к наказанию в виде обязательных работ. Все ясно?

– Да… – ответили они.

– Вот и славненько, я передам вожатым задание для вас. И чтоб больше не нарушать! А то у меня без вас проблем много, еще и с двумя сопляками возиться буду. Оно мне надо? Вот скажите?! – она договорила и снова закурила сигарету.

Мальчишки вышли из корпуса, в котором находился ее кабинет. Горело только ее окно. Вокруг было уже темно. Все было пронизано волшебной магией ночи, и им хотелось куда-то бежать и никого не слушать, в кого-то влюбляться, ругаться, срываться и всячески показывать себя, но они осознавали, что шутить с этой женщиной не стоит. И к тому же она вела себя как мудрая управляющая, несмотря на свои порой грубые высказывания, а поэтому медленно ползли к номеру по привычной тропинке между сосен.

– Исправительные работы… Что-то рано. Я думал хотя бы человека убить для этого надо, – отшутился Шарлиев.

– Что ты несешь?! – рассмеялся Джон, и они продолжили путь молча, думая каждый о своем. Тимур о девочках, которые должны были прийти, а Джон о том, чем бы перекусить. В ту теплую ночь после отбоя к ним в номер должны были прийти девчонки, о которых говорил Макс. Само собой, друзья надеялись, что они будут веселыми и красивыми.

– Глупо было не узнать, кто эти девчонки, Джон, – заметил Шарлиев.

– Да ладно тебе, хоть какие – и то интересно…

Войдя в номер, оба они синхронно плюхнулись со вздохом на свои постели и стали разговаривать обо всем, о чем только можно было представить. Тимур рассказывал про отца и про то, как ходил с ним в походы, а Джон рассказывал про свои первые успехи в спорте, к которому Шарлиев его приучал за эти дни.

– Что это за коробка у тебя стоит в сумке, Джон?

Тимур указал на небольшую запакованную коробочку, точащую из сумки.

– Это мне мама сунула старое радио. Говорила под него засыпать будет легче.

– Ух ты! Да у тебя мама-то не промах! Его же можно использовать для улучшения романтической обстановки, так сказать… – вскочил Шарлиев и стал разбираться с устройством, отмачивая разные шутки, над которыми Джон заливался хохотом.

– Ты серьезно? Думаешь, что это нам поможет с девчонками? – он уселся на постель.

– Ну, я видел так в фильмах делали. И проходило, – разворачивал пленку на радиоприемнике Шарлиев. – Посмотрим, что тут ловит…

Тихо заиграла нежная музыка.

– Это джаз, Джон? – спросил Шарлиев, сломав язык, выговаривая это.

– Не знаю, но мне нравится. Такая успокаивающая, – ответил тот.

– Смачно отвисаем, коллега, – с усмешкой сказал Шарлиев и плюхнулся обратно на кровать.

– А что мне надеть? – начал ходить по комнате Джон в поисках чего-то подходящего.

На дворе была ночь. Шарлиев и Джон были в номере, как и многие другие ребята. Некоторые компании гуляли по территории. Кто-то смотрел телевизор в холлах. Досуг в этом лагере был не сильно разнообразный, а скорее принуждающий выдумывать что-то свое, чтобы развлечься.