За всю мою взрослую  жизнь только один человек спросил меня об этом шраме.

Пятый курс университета, муторный  спецсеминар по политэкономии социализма, Георгий  смотрит на меня и смотрит. И вдруг так ласково спрашивает:

– А откуда у тебя шрам на правой щеке?

Моя рука разжалась и ручка выпала. Я ведь как раз сидела и мучилась вопросом «Любит он меня или не любит?»

3. Родной Советский союз.

Папа решил показать нам Москву. Он ехал в командировку и нас решил прихватить. Он тогда служил молодым директором завода. Очень верил в коммунистическую партию и правильность всего, что она делает. В том числе в озабоченность Москвы  производственными нуждами его любимого маленького завода. Тягостно ждём рядом с министерством, когда появится и всё уладит с гостиницей человек, который пообещал всё уладить. Радостно потребляем мороженое «Лакомка». Человек этот явно избегал выполнения своего обещания, а папа без конца бегал то к нему, а его всё нет , то к нам, маявшимся со своими естественными желаниями и с чемоданами.

Гостиница типа «Рассвет». Номер занят. Ждём, когда его хотя бы освободят, не говоря про уборку. Постельного белья не хватает. Надо кому-то дать денег. Мама с папой постоянно из-за этого ругаются. Деньги забирают, но мы живём на нелегальных условиях, нельзя выходить и показываться в определённое время.

Папа приехал для решения производственных вопросов, неожиданным оказывается необходимость преодолевать огромные расстояния, это требует времени и сил.

В метро есть эскалаторы!

Папа хочет обустроить наше пребывание покомфортнее, рвётся к такси и ресторанам. Мама недовольна, она настаивает на столовой. В столовой группа кавказцев подзывает меня, показывает брошенный кем-то на пол хлеб и заставляет его поднять. Я поднимаю. Папа уже готов драться. Мама успокаивает его тем, что "ведь это же хлеб". Ресторан. Папа покупает коньяк и посылает его за соседний стол представителям одной из дружественных республик, мама недовольна, она говорит, что люди только посмеются над ним. ВДНХ. Жарко. Мы два часа стоим в очереди в шашлычную, людей уйма, мясо оказывается почти сырым, Юля капризничает. Деньги уже опять забрали, никто ничего менять не собирается.

Улетаем. То ли не было билетов, то ли задерживался на сутки самолёт.

Все места заняты, исчерпаны все попытки где-нибудь притулиться. Спать хочется страшно. Но. Негде. Просто негде. Юлю положили в кафе на стол. Это невозможное к удовлетворению желание спать я запомнила навсегда. Вот такое радостное путешествие. Бедные родители.

4.

Лошадь и французское платье.

"Открылась бездна, звёзд полна

звездам числа нет, бездне -дна"

(16)

Ехать на машине  ночью по казахстанской степи равно одинокому парению в открытом космосе. Особенно если ты только пассажир, и главное твоё занятие – глазеть в окно. А зимой, в буран появляется ощущение опасности и одновременно романтики защищённости тем, что ты в тёплой машине и фарами можно осветить  часть пустой темноты. Редкие машины навстречу и иногда кто-то даже смеет обгонять. Стихия природы вокруг и чувство, что ты один и главный на Земле.

Степногорск. Закрытый советский город. С московским обеспечением. Ещё бы. Здесь открытым способом добывали урановую руду и производили биологическое оружие, для испытаний или производства которого самолётами завозили обезьян. Народ всё знал о вредности, но жил и работал здесь, подкупленный относительно широким предложением товаров народного потребления. Вереница обнесённых колючей проволокой тайных объектов. И апельсины в сетках. Мы редко иногда приезжали и останавливались на ночь у Нины, маминой двоюродной сестры, очень женственной и тогда ещё не заматеревшей от жизненных невзгод. Нежность её характера и внешности со временем превратилась в искажённую ужасом гримасу, как на картинах Эдварда Мунка. Приезжали мы за импортной одеждой, мне надо соответствовать экономическому факультету университета. Наши красавицы подходили ко мне и возмущённо спрашивали: