(?!)»[77].

Теперь, когда в нашем распоряжении датированные документы в виде писем, мы видим, что вся событийная канва этого рассказа ошибочна. Отсюда меньше доверия к сообщениям о «коварстве» княгини, хотя вполне можно допустить ревность и желание одинокой пожилой женщины удержать при себе дочь своей покойной подруги, «ангельскую Жюльетту».

Приведем еще один отрывок из воспоминаний баронессы Марии Боде (кстати, проживавшей в Судаке – вероятно, отсюда и возник Судак как якобы местопребывание барона Беркгейма, в рассказе К. Эшлиман). В этом сообщении по крайней мере барон умирает не в Германии, а в Крыму и жена присутствует при его кончине. Однако и здесь ее якобы сопровождает княгиня: «Никто не мог понять ее связи с Голицыной, тем более что баронесса была очень доброй и любила своего мужа. Когда барон заболел, Жюльетта поспешила к нему, но с княгиней»[78].

Это неверно, она уехала к больному супругу одна, ухаживала за ним, призвала священника и сама закрыла ему глаза, а затем распоряжалась на похоронах. Княгиня оставалась дома, о чем свидетельствуют ее письма другой Каролине – Собаньской:

«Барон Беркгейм скончался вследствие тяжелой болезни. Мое «второе я» оставило меня, чтобы ухаживать за ним. Впервые за 17 лет мы расстались! Я не просто одна; я печальна, беспокойна и очень страдаю»[79].

Впрочем, похоронив мужа, Жюльетта вернулась к княгине.

Хуже всего то, что эти рассказы о «странных отношениях» супругов Беркгейм и княгини Голицыной в последующих пересказах обросли еще большими слухами, растиражированы и повторяются в имеющейся литературе.

Опровергнуть большую часть этих ошибок и неточностей, выявить подлинный ход событий помогают простые подсчеты. Выше мы отметили, что после переселения в Крым и похорон баронессы Крюденер в Карасубазаре чета Беркгейм проживала в Кореизе, им помечены письма Воронцову, отправленные бароном с 1828 по 1832 г.; кроме того, в них неизменно передаются приветы от жены, находящейся рядом. Если принять дату переселения барона из Кореиза в Ай-Даниль и постройку там дома 1833–1834 гг., то ему было в это время 58–59 лет, а его супруге – более 45, и, естественно, перебираться на новое место, без удобств, в этом возрасте уже не хотелось.

Наконец, раздельное проживание продолжалось не более двух с половиной – трех лет, поскольку в 1836 г. барон скончался. К тому же занятый своими экспериментами Беркгейм продолжал расширять их поле действия. О его сильном увлечении изучением свойств винограда, выросшего на разных почвах, свидетельствует то, что за год-полтора до кончины он приобрел в 1835 г. новое поместье в Мухалатке – Чохрах-Бахчи. По этому поводу приведем упоминание в письме от 5 марта 1835 г. княгини Воронцову:

«У нас на побережье новый владелец, это барон Беркгейм, он хочет купить живописное и прекрасное владение в Мухалатке. Он неутомим и решился трудиться на новой целине»[80].

Княгиня иронизирует над тем, что с ним теперь соперничает его супруга, вошедшая во вкус по части приобретения земли. Княгиня не отказывала в этом своей дорогой Жюльетте, тем более что лучшие земли активно разбирались. Обстоятельства, благодаря которым баронесса стала владелицей земель в Ялте, княгиня описывает так:

«Скажу вам, что генерал Шатилов, погребенный на всю зиму в Магараче, не имея, что пить, развлекался тем, что перебрался в Ялту, в имение Качиони, и оттуда в Мухалатку; теперь он – владелец 5 десятин земли, садов, лугов и воды в изобилии. Устрашенная его активностью, я устроила скандал такому захвату побережья и успела вырвать у него земли в Ялте; ими теперь владеет м-м Беркгейм, которая решила соперничать с мужем и со мной по части культуры винограда и насаждений