- Благодарю, ваше величество, - только и смогла сказать я, боясь оглянуться, потому что за нашими спинами стоял телохранитель короля.

Я вспоминала взгляд таинственного молчаливого слуги, и гадала, что бы ответила, если бы не попала под очарование чёрных глаз. Дала ли бы я королю согласие так легко? И дала бы согласие?..

Конечно, я никого не посвящала в свои мысли, чувства и сравнения. Потому что тётя решительно бы меня не поняла. Она считала, что я всё сделала правильно, и не сомневалась, что её это только её заслуга, что я скоро примерю корону.

Но я каждое утро просыпалась и первым делом подходила не к окну, а к столу, на котором горничная уже успевала расставить корзины, корзинки, бутоньерки и вазы с цветами – поздравления от знатных людей королевства, с заверениями любви и верности будущей королеве. Только меня интересовали не цветы, и не письма, вложенные в букеты, а блюдце со спелой вишней, которое неизменно оказывалось среди подарков.

Я пыталась расспросить, кто приносил их, но всегда слышала в ответ, что это был королевский слуга, или служанка, или паж… Никто не видел Дитриха, и вряд ли кто-то знал о его существовании. Кроме короля и… меня. И эта тайна, как мне казалось, объединяла нас с его величеством сильнее, чем поцелуи и откровенные ласки, на которые король был мастер.

Даже теперь, дожидаясь появления вдовствующей королевы, пока мы с жен6ихом стояли у окна, он умудрился перецеловать каждый мой палец на руках и незаметно для придворных оглаживал мой корсаж, добираясь до груди. Я делала вид, что смотрю в окно, и его величеству было очень удобно ласкать меня.

Не скажу, что его ласки мне не нравились. Они возбуждали, распаляли желание и воображение, но в отражении стекла я видела чёрную фигуру Дитриха, и это возбуждало и распаляло больше. Пусть я запрещала себе думать о нем, потому что скоро должна была стать женой другого – человека, а не колдовской твари – но ничего не могла поделать с собой, и всякий раз, когда видела смуглое лицо в обрамлении иссиня-чёрных волос, сердце моё бросалось в безумную скачку. Всё в королевском телохранителе – его облик, взгляд, мрачное молчание, тайна, окутывающая нечеловеческую сущность, привлекали меня. Я чувствовала себя мотыльком, летящим на огонь, и боялась признаться даже себе самой, что мечтала бы сгореть в этом огне.

- Её величество вдовствующая королева Алисия Маргарита Виктория! – объявил слуга, выкрикивая длинное имя королевы так торжественно и с таким благоговением, будто объявлял наступление конца света.

Король нехотя оставил в покое мой корсаж, я отвернулась от окна, и все мы поклонились королеве, которая величественно вплывала в зал через распахнутые двустворчатые двери.

Нет, поклонились не все.

Телохранитель стоял прямо, даже не подумав наклонить голову. Но зачем кланяться тому, кого всё равно никто не может увидеть?

Я отвлеклась на мысли о Дитрихе, украдкой разглядывая его, и пропустила тот момент, когда королева обратилась лично ко мне.

- …Шарлотта Линтон, - услышала я окончание фразы и встрепенулась.

- Матушка зовёт вас, - подсказал король, ничуть не смутившись и не выказав раздражения, в то время, как вдовствующая королева нахмурила брови, разглядывая меня через крохотное круглое стёклышко, прикрепленное цепочкой к её корсажу.

Я ещё раз поклонилась и пошла к её величеству, мысленно ругая себя за рассеянность.

- Встаньте рядом со мной, - велела королева, когда я остановилась напротив неё на расстоянии учтивости – на расстоянии трех шагов.

- Да, миледи, - послушно ответила я и сделала ещё два шага вперёд.