Знакомый голос прервал ход его размышлений.

– Сожалею, что твой маленький «праздник возвращения» сорвался, – сказала Эмма, обозначив в воздухе кавычки.

– Не переживай.

– А ты по-прежнему разговорчив – вижу, что отпуск пошел тебе на пользу!

В иных обстоятельствах он с удовольствием послал бы ей в ответ легкую улыбку, но какие бы благие ни были намерения у подруги, толку не было – Максима не отпускало. Ком в желудке мало-помалу превращался в тугой узел гнева.

Эмма дружески положила ему руку на плечо и продолжила:

– У меня тут дело о краже скутеров, от которого я уже несколько недель на стену лезу. Могу его тебе подкинуть, если ты и твои таланты менталиста удостоят его своим вниманием, не возражаешь?

Она всегда его подкалывала на тему его увлечения синергологией и искусством расшифровки невербального языка. Для нее, как и для большинства коллег, ничто не могло сравниться с признательными показаниями или же со старыми добрыми неопровержимыми уликами. Во главе угла стояли ДНК-идентификация и информация, полученная из прослушки мобильных телефонов. Максим мог только приветствовать пришествие новых технологий, но по-прежнему воспринимал человека как очень непростое животное, требующее оценки себе подобных. Никакой компьютер, даже самый продвинутый, не мог прозондировать душу с той же точностью, что и человек, усвоивший соответствующие методы. Синергология и изучение так называемой невербальной коммуникации, по его мнению, были оружием не менее действенным, чем целая команда научно-технической полиции.

Поскольку он не ответил и вообще никак не отреагировал, она настойчиво повторила:

– Тебя это не привлекает? Знаешь…

– Эмма! – прервал ее из глубины помещения Борис Павловски своим зычным голосом. – Может, делом займемся, если не возражаешь?

Молодая женщина замерла, выражение ее лица изменилось. Она тихонько вздохнула и развернулась, собираясь направиться к своему рабочему месту.

Нервно обежав глазами новый стол, Максим, прежде чем она отошла, ухватил ее за запястье.

– Посмотри, не нашел ли случайно Павловски в ящиках мой кубик Рубика, ладно? – попросил он почти шепотом.

Она с нейтральным видом кивнула и продолжила движение.

В просторное помещение с потолка лился холодный неоновый свет, смешиваясь с непредсказуемым и изменчивым светом, проникающим сквозь широкие окна. Максим любил подолгу вглядываться в листву высоких платанов, выстроившихся по обеим сторонам авеню Ла-Плен, или в облака, которые словно цеплялись за хребты дальних гор, как пассажиры тонущего корабля. В этот первый день весны температура была экстремально низкой для этого времени года, горные вершины окутались снежной пеленой, что побуждало противников теории глобального потепления отпускать сомнительные шуточки. Человечество внесло разлад в свое природное окружение, но в глазах молодого человека зрелище оставалось великолепным.

Внезапно в поле его зрения возник фургончик жандармерии, въехавший на парковку.

Оттуда вышли два капрала. Обогнув машину, они помогли выбраться из задней двери высокому типу, грязному и неухоженному. Казалось, он не спал много дней. Больше всего он смахивал на бомжа, но одна деталь противоречила общей картине: этот тип был свежевыбрит.

Почти сразу к ним присоединилась лейтенант Ассия Ларше. Максим зафиксировал взгляд на их лицах и попытался читать по губам, стараясь на расстоянии вникнуть во все детали их разговора.

Ничего существенного из мимики и жестикуляции жандармов он не извлек, но, посмотрев на задержанного, который украдкой озирался по сторонам, сразу понял, что тот чего-то опасается. Мужчина стоял, сгорбившись, и вздрагивал от шума проезжающих по улице машин. Зрачки у него были расширены.