В общей толчее и суматохе я тихонько улизнула. Дальше без меня разберутся. Вымоют младенца, накормят, переоденут в чистое да спать уложат. Еще и колыбельную споют! Эх, мне бы кто спел…

Я плелась домой в начинающихся сумерках – уставшая, голодная, опустошенная. Вот тебе и пообедала! Скоро уже ужинать пора. А я только и мечтаю завалиться в постель и уснуть до самого утра. Что-то в последнее время у меня совсем день с ночью перепутались!

Дом, вопреки моим опасениям, еще не успел простыть. Я споро растопила печку, нарезала толстыми ломтями сыр, положила в миску творога с горкой, заварила медовые травы и уселась за стол – то ли ужинать, то ли обедать, то ли все сразу.

Князь, о котором я во всей этой круговерти успела забыть, тут же прыгнул на лавку и принялся тереться о меня лбом, выпрашиваю еду. Хвост задрал, ластится, зараза!

– Голодный, да? На-ка, поешь, – я отложила из своей плошки в другую, поменьше, немного творога, и добавила назидательно. – А вообще пора бы уже и мышей ловить!

Князь коротко мяукнул и принялся жадно есть. Я некоторое время наблюдала за тем, как ловко кот подбирает крупинки творога из миски, урча от удовольствия. Ох, горе мое луковое! Мало мне тягостей в жизни, еще и животину решила к своей непутевой жизни приобщить.

Сполоснув плошки после еды, я убрала снедь обратно в холодные сени, забралась на полати, где всегда спала и… остолбенела!

– Это что такое?!

Прямо на моей постели были разложены пять, а то и шесть дохлых мышей!

Князь прыгнул на одеяло, подвинул лапой одну из мышей поближе ко мне и взглянул вопросительно. Мол, будешь? Свежая, только поймана!

Ругать своего охотника я не стала, но «подарки» его собрала и выкинула за порог. Кот возмущенно мяукнул и, обиженно задрав хвост, удалился на лавку. Сидел там, отвернувшись, косил на меня желтым глазом.

А я, чертыхаясь, меняла постельное белье. Что-то, а спать на кровати после того, как на ней кое-кто устроил кладбище домашних мышей, мне не хотелось. Да и пора было, честно говоря. Наконец все было сделано, и я улеглась, ощущая ужасную усталость во всем теле. Уже засыпая, ощутила, как кот запрыгнул с лавки на полати и свернулся клубочком у меня под боком. Хорошо-о-о-о…

Проснулась я еще раньше, чем обычно. Кряхтя и охая, будто столетняя старуха, сползла с полатей, вышла в сени, напилась там студеной водицы. Тихо-тихо, боясь разбудить пригревшегося Князя, раздвинула занавески и выглянула в окошко: темно, хоть глаз выколи! Серый зимний рассвет еще даже не начинал заниматься. Я с тоской глянула обратно на разобранную постель: сна ни в одном глазу, какой смысл ложиться?

А вот в доме не прибрано. Самое время это исправить, пока снова что-нибудь не случилось!

Я отчищала доски пола и размышляла: чего же все-таки добивается волколак, убивая девушек? Он их не ел, не насильничал, только разрывал горло и зачем-то… раздевал. Куда, скажите на милость, волколак эту одежду девал? И зачем вообще ее забирал?

Столько вопросов – и ни одного ответа.

Щетка двигалась туда-обратно: вжих-вжих, вжих-вжих. За окном прокукарекали первые петухи, пролаял сипло старый соседский пес, а затем… закричала девушка.

Я застыла на мгновение, пытаясь понять: не послышалось ли? Хотелось сказать себе: да, примерещилось. Вот только далекий девичий крик раздался снова, и в этот раз был полон не только ужаса, но и боли.

Накинув шубку прямо на старое домашнее платье, в котором всегда прибиралась, я впрыгнула в валенки и выскочила на улицу. Потом опомнилась, вернулась в дом, схватила в одну руку припасенный нож, а в другую – ухват. Так-то лучше!