Хлопнула дверь, ведущая на задний двор. Наверное, мама вышла посидеть на лужайке. Или папа с Маркушей решили устроить дуэль на водных пистолетах. Я допила «кровушку», закусила бутербродом с сыром и отправилась на разведку.

– Ты куда? – ловко перехватила меня бабушка. С такой реакцией ей надо было на крокодилов охотиться, а не в музыкальной школе преподавать. Хотя, кто знает, может, с крокодилами и проще. Я хорошо помню, как пианино ненавидела, аж до слёз. Но в этом году я всё же с горем пополам закончила музыкалку, так что мои мучения остались позади, а бабушка переключилась на Маркушу.

– Во двор, – трусливо отозвалась я.

– А обед?

– Да мы с Юлей поели.

– Зачем тогда бутерброды таскаешь?

Это она спиной увидела. Эх, крокодилов бы сюда.

– Так, просто…

– Наверное, кальция не хватает, раз на сыр потянуло. Витамины принимала сегодня?

– Угу. И гранатовый сок пила.

– Ладно, иди. На воздухе хоть бы посидела. А то целый день в кафе торчите, только дым нюхаете.

– Ну, бабушка, не ругайся, тебе же нельзя нервничать, – я обняла её за плечи и звонко чмокнула в щёку. Это всегда поднимает ей настроение.

– Мне нервничать уже нечем, Лерочка, – устало улыбнулась бабушка и похлопала меня по руке. – Иди, подыши.

Небо уже порядочно посерело, слышно даже, как ворчливо гудит на чердаке ветер, словно его закрыли там, как непослушного мальчишку. Волны накатывают с удвоенной силой, а дождь всё никак не начнётся. На террасе я взялась за ручку стеклянной двери, чтобы выйти к родителям и Маркуше, – все трое обнаружились на лужайке, но застыла на месте. Что-то не так. Как будто передо мной возвели дополнительную дверь и не оставили ключа, чтобы её отпереть.

Я не слышала, о чём они говорили, да в этом и не было никакой нужды. Несложно догадаться – ссорятся не на шутку. Угрюмая мама на деревянном раскладном стуле, нависший над ней папа с её мобильником в руке. А Маркуша, неуклюжий как цыплёнок, носится вокруг них, изображая самолётик. По глазам видно, что довольный. Сосредоточенно летает, старается, ждёт, когда родители заметят и похвалят.

Папа всё трясёт телефоном у мамы перед лицом, а она смотрит с вызовом и лишь изредка кивает или что-то восклицает. Хорошо, что есть стеклянная дверь и та, вторая, сквозь которую мне ни за что не пройти и ничего не услышать.

– Может, надо Маркушу забрать?

Я вздрогнула и резко обернулась: это незаметно подкралась Маркушина няня, Наташа. По-моему, её потому и взяли, что она ходит на цыпочках, будто её и вовсе нет в доме, или нарочно прячется от нас целый день. Зато у неё всегда добрый сочувствующий взгляд. Так она смотрит на всех. На бездомного котёнка, на Маркушу, когда тот хочет подобрать в парке червяка, а нельзя, на бабушку, когда она пытается доказать маме, что вода из банок с серебряными ложками лучше, чем из фильтра, и на меня, когда родители смеются, что если бы в море обитало чудовище, его бы давно отловили.

– Зачем? – спросила я. Всё ведь нормально. Сейчас они помирятся. Дался папе этот телефон! Почему он никак не перестанет размахивать им, как каким-нибудь пистолетом? И потом, мы не можем забрать Маркушу, тут сама собой выросла невидимая дверь.

– Мне неудобно. Лучше ты его приведи, а то скажут, что я подслушиваю, – прошептала Наташа, чуть подтолкнув меня вперёд. Она очень боится потерять работу, потому что любит Маркушу, как своего. Всех бы червяков для него собрала, если бы мама позволила.

– Тёть Наташ… – начала я, но не успела закончить.

Неожиданно папа с размаху шарахнул телефон на траву, наступил на него и принялся топтать и давить, как таракана. Телефон оказался крепким, и папе понадобилось не меньше минуты, чтобы превратить его в пластиковую лепёшку.