Через некоторое время они купили дом. Когда сыну исполнилось три года, пришла телеграмма с приглашением на свадьбу.

– Хорошо, поедем, – сказал Илья. По-другому и нельзя было ответить.

Но, как говорится, мы предполагаем, а бог располагает. За день до отправления у матери Ильи случился инфаркт, и она скоропостижно скончалась. Вместо поездки на свадьбу пришлось заниматься похоронами. И Люся поехала одна.

Как убивался Рекс, не желая выпускать их со двора. Лаял, визжал, бросался под ноги. Прибежал к поезду – кое-как выгнали из вагона, так не хотел отпускать. Когда поезд тронулся – побежал за составом. И пропал. Вернулся только через неделю – без сил, исхудавший, облезлый. Вот ведь как – человек не чувствует, а животное почувствовало, что расстаётся навсегда.

Илья вновь и вновь повторял эти стихи Кочеткова. Если бы он только знал…

Но беда, как известно, не приходит одна. Только похоронил мать, а теперь потерял жену и сына.

Уже пошёл одиннадцатый год, как он один…

Даже зимний лёд, который нельзя раздолбать железным ломом, тает под весенними лучами солнца. Чувствуя приближение весны, начинают петь птички, вить гнезда. Так и люди: ищут себе пару, пары создают семьи, семейные растят детей. Лишь Илья не принимает в этом участия: вместо сердца – лёд, а в душе тоска. Никого не видит вокруг, никого не замечает: работа-дом-работа… Всё надеется дождаться свою Люсю…

– Не вернётся уже она… На что ты надеешься? Уже столько лет прошло! – говорят ему.

– У умершего человека есть могила, а у неё – нет, и в списках погибших нет её, – отвечает Илья, пытаясь убедить самого себя в первую очередь.

В первое время были девушки, поглядывающие в сторону Ильи, но и они махнули на него рукой – безнадёжный вариант. Так и жил Илья.

Идущий навстречу Эдик, увидев, как побледнел и покачнулся Илья, подхватил его за локоть.

– Пойдём, отведу тебя в медпункт, друг мой! Пока ты был в рейсе, туда пришла работать такая сестра милосердия, что закачаешься! Ммм… Только, никому её не отдам – имей в виду! – сказал он.

И на эту девушку не обратил своего внимания Илья. Молча прошёл в комнату, засучил рукава и приготовился к измерению давления. А вот Эдуард крутился вокруг медсестры как уж на сковородке – старался угодить, шутить…

– Не зря твоё имя – царица, королева, владычица! Собрал бы ради тебя все звезды на небе, только боюсь, что они давно собраны для тебя, – пел он дифирамбы.

Медицинская сестра то ли от слов Эдика, то ли по другой причине, краснела, вновь и вновь измеряла давление Илье.

– Ну, что там? – спросил Илья равнодушно.

От слов Ильи медсестра встрепенулась и спросила невпопад:

– А такая родинка есть ещё у кого-то?

– Какая родинка? – непонимающе уставился на неё Илья.

Медсестра коснулась прохладным точёным пальчиком до треугольной родинки на предплечье Ильи.

– Ах, это… Мама говорила, что по наследству передаётся. В нашем роду такая была у всех мужчин.

– А у сыновей ваших тоже есть?

– А он старый вдовец, – ответил за него Эдик.

– Простите…

– Не страшно… Была у меня жена, и сын был. Только они пропали во время землетрясения в Степанаване.

Чтобы не видеть жалости в глазах медсестры, Илья резко встал и направился к выходу. Как ни странно, сердце перестало ныть, а в висках прекратили долбить отбойные молотки. Когда уже коснулся до ручки двери, он обернулся и спросил: