***

В небольшой, всего на пять дворов, высокогорной деревне, где в доме Алима родился и вырос Фарход, так сложилось, что девушек-ровесниц не было. Так хоть и редко, но иногда бывает. Одни мальчишки, две девочки окологрудного возраста, родившиеся прошлым летом у жены Мельника, и пожилые старухи, самая молодая из которых была ровесницей его матери, Фатимы. Впервые очутившись в огромном, на его взгляд, Городе, Фарход был поражен обилием женщин. Но, так как, по восточным обычаям, все они появлялись на людях с прикрытыми паранджой лицами, женщины как таковые так и оставались для него тайной за семью печатями, что не мешало расти и набирать силу его фантазиям и догадкам. А тут такое… Городской праздник с полураздетыми танцовщицами. Получается, дорогие мои читатели, что юный воин впервые увидел девушек с открытыми лицами. И первое, что он увидел, была Гульнора, дочь кузнеца Джафара, исполняющая танец огня. Так Фарход впервые в жизни ощутил своё сердце, и пламя, вспыхнувшее в его душе, оказалось беспощадным.

Отец научил его всему, что умел – мастерски фехтовать, держаться на лошади, улыбаться, когда чувствуешь боль, и биться до последнего за то, что кажется справедливым. Фарход умел читать и писать – у его матери, Фатимы, была небольшая библиотека, доставшаяся от отца, учёного и поэта, которого дети и тем более внуки так и не застали на этом свете. Но никто из родителей не предупредил его о том, что нужно беречь своё сердце, и о том, как и каким оружием можно победить Любовь. Люди были равны в своём бессилии перед этим бедствием, как перед чумой или старостью.

***

Ночь. Ещё одно небольшое горное поселение, кишлак на четыре двора с хозяйственными пристройками, общим хлевом и амбарами. Тяжёлое от небесного свинца облако перекрывает лунный свет. У невысокого каменного колодца стоит огромный, ростом почти с осла, лохматый пёс-волкодав. Его хвост отрублен ещё в детстве, уши оборваны, как это принято у собак такой породы. Он не лает, не скалится, просто смотрит, как из тени выходит Вожак в маске и останавливается напротив. Оба пса, животное и человек, некоторое время стоят, замерев, словно статуи, потом собака вздрагивает и, оторвав взгляд от человека, повернувшись, скрывается в темноте.

Бесшумными тенями появляются воины. Первый, пару раз чиркнув кресалом, поджигает факел, от него зажигают факелы и остальные. С огнем и саблями в руках они врываются в кишлак, разбегаются по домам.

Слышны крики, удары, где-то уже полыхает огонь. Сулейман, воин с повязкой на глазу, проваливается в замаскированную сухими ветками яму-ловушку. Он падает на торчащие колья, кричит. Двое оставшихся воинов, Фируз и Ибрагим, подбежав к краю и освещая яму огнем, смотрят на агонию нанизанного на заточенные жерди товарища, потом, переглянувшись, убегают. Их остаётся всего трое.

Вожак в золотой маске выходит из амбара, вкладывает кинжал в ножны. Ещё одно разочарование, ещё одна проклятая, пустая деревня. Сколько их ещё впереди? Он видит Ибрагима, который стоит возле сложенных дров, держит в руках живую курицу. Он явно собирается свернуть ей шею, но замечает Вожака. Пёс подходит к нему, смотрит в глаза. Ибрагим бросает птицу.

– Прости, командир…

Курица, кудахча, недовольно тряся перьями, убегает. Из хижины, стоящей на самом краю поселения, доносятся крики – женский и детский плач, потом звуки ударов, хрипы и мужской смех. Что-то тяжёлое падает и разбивается внутри.

Второй воин, Фируз, подталкивая саблей, выводит из хижины босого невзрачного мужичка, по виду дехканина, с джутовым мешком на голове. Толкает его к ногам Вожака. Мужичок падает на живот. Его руки связаны за спиной, на руке драгоценный перстень, который странно смотрится на фоне нищенской одежды дехканина. Мужичок с трудом поднимается, встаёт на колени. Вожак вопросительно смотрит на воина. Фируз касается саблей пленника: