Я хочу сохранить, как память Елизавета Беседина

Незадолго до дня моего рождения:

– Предденьрожденческая хандра.

– О, да! Это соляр или как его там, составлять надо.

– Чё?

– То есть как бы про денежный кофе с корицей так мы знаем, про посылы во вселенную тоже, а про соляр – твой личный год, когда солнце встаёт в те же какие-то там штуки, как в день твоего рождения, это мы не знаем, да?

– Нет, не знаю. Всё, отстань. Я гуглю.

В диалоге появляется скриншот экрана, на котором запечатлён фрагмент того самого солярного гороскопа, обобщенно составленного приложением, на спех найденным мною в поисковике. Я выделила небольшой абзац, содержанием которого можно было описать события, происходящие со мной в тот период.

«Меркурий в двенадцатом доме соляра.

В некоторых случаях может указывать на тайное общение, переписку с лицами, находящимися в подполье, вдалеке. Переживания из-за писем, разговоров, свиданий. Тайные мысли, подогреваемые логическими выкладками, интеллектом человека. Позитивная аспектация Меркурия благоприятствует скрытой интеллектуальной деятельности, писательскому труду в уединении, научным исследованиям, религиозной пропаганде. Возможно тайное литературное творчество.»

– Ерунду какую-то насчитала. – разочарованно подписала я это изображение.

– Ничего не понятно, но очень интересно. Не, ну а что? Вот. Тайное общение – есть. – ты начала по пунктам разбирать данный эпизод. – Переписка с некоторыми лицами – есть. Переживания из-за свиданий тоже есть. Так, дальше у нас что? Скрытая интеллектуальная деятельность тоже в наличии. Писательский труд в уединении – иногда бывает. Научные исследования – не всегда. Вот. Пропаганда. Но у тебя не совсем религиозная, но как бы пропаганда есть. Про типа «Вселенная всё слышит». Что еще? Тайное литературное творчество? Возможно-возможно.

Возможно…

Верю ли я теперь в гороскопы? Возможно-возможно.

– Очень хочется крепко обнять тебя, зарыться носом в волосы, вдыхая их легкость.

– Да ты совсем в прозу ударился.

– Чувствуешь, да? Это все книги. Но я уже сам понял, что чересчур лирично.

Хочу сразу предупредить, что никакого вселенского смысла, никакой нерушимой логики и собственного примера в моих текстах не будет. Я не хочу оправдать свою эмоциональную незрелость или вызвать жалость. Даже если бы я этого хотела – это далеко не в моей компетентности.

Эта история о моей саморефлексии, после травмировавшего моё сознание события. Будучи крайне неопорной, с огромнейшим внутренним дефицитом, я пришла к выводу о том, что для того, чтобы облегчить моё состояние, отлично подойдет способ написания писем. Старо как мир и пропагандируется любыми психологами, даже Гуф писал в своих текстах: «Когда надо что-то сказать, но молчишь и злишься. Хочешь, но боишься. Садишься и пишешь письма.» И мне, как бы не было странно, это помогает. Все мои письма о тебе и к тебе. Надеясь, что ты никогда их не прочитаешь, я с той же силой этого желаю.

Любовь к литературе и написанию текстов у меня еще со школьных времён, бережно хранится в старой коробке из под туфель, огромной стопкой смятых, пожелтевших от времени тетрадных страниц, на которых я записывала все свои юношеские фантазии о любви, сексе, взаимодействии между людьми и отношениях полов. Но вот конкретно этот жанр для меня в диковинку. Не то чтобы я не умею писать длинные письма, но объём этих мыслей, которые я хочу перевести в текст, не умещающийся даже в моей собственной голове, сумбурно всплывающий обрывками чувств невероятнейшего масштаба, пугает меня. Но глаза боятся, а руки печатают и правят текст моих мыслей, временами отвлекаясь на «погуглить» правильность использования некоторых эпитетов, значения слов и синонимов к ним.

Здесь не будет каких-либо признаний. Выводов или обвинений, прощаний и сжигания мостов. Нет. Здесь только мои воспоминания о тебе, прошедшие призму времени. Возможно, ставшие менее концентрированными, но всё ещё хлесткие и меланхоличные, вызывающие во мне диапазон эмоций, подобный спидометру в автомобиле, от лютой ненависти до вселенской любви размеров мирового океана.

Я хочу высказаться, потому что я, блин, не договорила!

Мои воспоминания о твоём появлении на той адской кухне, на которой мы с тобой и работали, очень размыты и туманны. Я не обратила на тебя внимания от слова совсем. Какой-то парень, дрищеват (но это ненадолго), прост и болтлив. Суетной и нетерпеливый, самовлюбленный и придурковатый. Этакий модник-сковородник. Внешне походил на компьютерного задрота, который, не отрываясь от бутылки пива и семок, безудержно день и ночь играет в плойку в рваной, потной майке. В общем, полная противоположность слову секс.

Мы работали в разных цехах, редко пересекались и вообще было не интересно кто ты и чем ты там дышишь, кроме пшеничной муки и дрожжей. Ты был просто коллегой. Вскоре ты женился и твоя судьба, доселе меня не интересовавшая, стала не интересовать меня еще больше.

Что изменилось? Или точнее будет спросить: что заставило меня изменить свой взгляд на тебя?

Не могу быть на сто процентов уверенной, что на законодательном уровне я могу здесь прямо называть события, произошедшие в тот момент в нише мировой политики, поэтому попытаюсь завуалированно объяснить суть ситуации. Было страшно. Было страшно от непонимания происходящего, от ситуации в целом, от осознания того, что это происходит сейчас и где-то территориально не так далеко. Ты не можешь ни на что повлиять и не знаешь, когда это закончится. Страх был не только в моей голове, он был коллективный и происходил не в масштабах узкого круга людей, а в масштабах огромной страны. Да, именно страх заставил меня изменить своё мнение на твой счёт.

Однажды вечером, листая ленту одной из своих соцсетей, я наткнулась на запись, сделанную кем-то анонимно, в весьма шутливой форме: «Лайк, кому пришла повестка». И снизу буквами помельче приписка «ваши друзья оценили».

«Тупая шутка» подумала я, разворачивая список шутников, оценивших запись. Твоё имя было первым в этом списке. Стало жутко. Будучи немного альтруистом, волнение за человека, которого я просто знаю, которого видела в живую и изредка общалась в курилке, захлестнуло меня.

– Ты что, пальцем своим жирным случайно ткнул? – написала я тебе, прикрепив к сообщению скрин экрана.

И это было первым сообщением в нашем диалоге.

– Нет, правда. – ответил ты, спустя пару часов моих терзаний на тему правильно ли я поступила, написав тебе.

– Ахренеть.

Это единственное слово, пришедшее мне на ум в тот момент в контексте данного диалога. Других слов я не нашла, да и не искала. Удовлетворив своё любопытство, я, как человек склонный к рефлексии, пыталась переварить эту информацию и оградить себя от её влияния на моё настроение. Проще говоря, отложила телефон и вышла покурить. Вернувшись, я заметила мигающую лампочку на телефоне, сигнализирующую о новом сообщении.

Я не помню, что ты ответил и о чем мы с тобой в тот вечер переписывались. Это был ненавязчивый, довольно-таки лёгкий и забавный диалог, во время которого я в шутку сказала, что готова отдать тебе все котлеты, что я изо дня в день готовлю на работе, лишь бы эта пугающая меня история разрешилась благополучно.

На следующий день твоё сообщение застигло меня во время рабочего процесса. Там был достаточно развёрнутый и информативный отчёт о решении твоей проблемы. Я была удивлена твоему желанию держать меня в курсе событий, но поблагодарила за открытость и предоставление информации.

Дальше ты стал звать меня на перекуры, угощать свежесваренным кофе со вкусом ликёра и сливок, я кормила тебя котлетами. Мы стали общаться чаще. Всё в рамках общения двух коллег. Обсуждали работу, погоду, детей и события, происходившие на кухне и за её пределами. Наши переписки случались всё чаще. Ты скидывал мне смешные мемы и пошлые анекдоты. Мне было весело и легко с тобой общаться.

Однажды, во время какого-то разговора, мы затронули тему игрушек для взрослых. Обозначив свою позицию по этому поводу (весьма положительное отношение к подобным приблудам), я рассказала о своих игрушках. Да, эта тема была довольно интимна и, возможно, выходила за грани общепринятых норм поведения, но мне было максимально комфортно это с тобой обсуждать. После этого разговора ты попросил меня помочь выбрать подобный девайс для твоей жены. Очень неудобная ситуация, но я все-таки согласилась. Меня удивляло то, как серьезно ты подошёл к этому вопросу. Читал отзывы, изучал состав материала различных образцов, сравнивал характеристики. Было важно всё, от производителя до количества рабочих режимов. В итоге мы выбрали просто айфон среди вибраторов, и через пару дней я забрала его с пункта выдачи и заботливо повязала на коробочку бантик. Считала ли я на тот момент всё это чем-то мерзким или унизительным? Нет, не считала. Для меня это всё было какой-то весёлой дружеской игрой, такой же забавной, как и всё наше с тобой общение, во время которого я порой смеялась до боли в животе.

Спустя какое-то время ты прислал мне картинку, на которой была изображена губная помада весьма необычной формы. В форме члена. Довольно реалистичная, с четко обозначенной головкой и прорисованными венами.