- Она самая, медвежонок. Что ты удивляешься?

- А такая была правильная девочка. «Ню» нет и не будет», - вспомнил мне мою собственную фразу в переписке, когда я ему так ответила на запрос о фото.

И снова оглушительной шлепок по попе, на другой половинке для симметрии.

- Ай! - вскрикиваю. - Как показала практика, плохие девочки тебе больше нравятся, да, бурильщик?

- Определенно, - гладит снова мою многострадальную попу, а потом прикусывает её зубами.

- Мокренькая, - удовлетворенно замечает, когда его ладонь скользит между половинок, а юркие пальцы стискивают умело и клитор, и вульву одновременно. - Хочешь меня?

Ну только этих игрищ нам не хватало, - закатываю глаза от недовольства.

Видишь же все, что спрашиваешь?

- Трындец, как хочу…покусать, - все-таки мой отважный таракан в башке не дает мне трусить, провоцируя кого-то снова и снова.

- Ах ты, зараза! - подхватывает меня за шею, усаживает к себе на колени, спиной к себе.

Запускаю руки в его волосы. Ну, условно, конечно. Стрижка у Феди суперкороткая. Просто вожу пальчиками по его голове.

Выгибаюсь навстречу сильным рукам. Чувствую его тело каждым сантиметром собственного. Он сильнее сдавливает мне горло правой рукой, а талию - левой. Тянусь к нему лицом, максимально вывернув шею, а он сминает мои губы жестким поцелуем, забирая их в плен. Разводит мои губы языком, углубляя поцелуй. Дыхание смешивается, языки толкаются в неистовой схватке, пока я не сдаюсь, и он тут же сменяет напор на ласку, от которой мое тело пробирает изнутри в сладкой истоме.  

И весь возможный кайф обламывает звонок на моем телефоне, от которого Федечка, наверно, скривился, заслышав, не милый его сердцу, рок.

- Я отвечу, отпусти, - шепчу, еле справляясь со сбившимся дыханием.

- Нет, - рычит он.

- Это важно. Придется ответить, - успокаивающе глажу его по бородатой щеке.

- За это тоже отшлепаю, - нехотя отпускает из своих цепких медвежьих объятий.

- Да, пап? - отвечаю уже на второй звонок.

На первый не успела, пытаясь выудить гаджет из маленькой сумочки.

Бурильщик удивленно выгибает бровь. Что? Боится, что мой папаня ему яйца отстрелит?

ДаБожеМой! Папка у меня добряк-наивняк. Прям по Христу, бьют в одну щеку - подставь другую.

- Евочка-девочка, у тебя все хорошо? - явно беспокоится родитель.

- Пап, прости, у меня срочное дело появилось. Не смогла вчера приехать. У тебя есть, что поесть или совсем катастрофа? - зачастила я в трубку.

- Та нет, меня тут Галя покормила. Ой, - смутился папка, явно выболтав тщательно скрываемую от меня информацию.

- А, привет, тете Гале, - усмехаюсь. - Спасибо, передай от меня, что не дала моему любимому папке помереть с голодухи.

- Дочь, - пытается быть серьезным отец, но потом сдается и тоже начинает «булькать», стараясь смеяться негромко. - У тебя точно все хорошо? - задает вопрос, едва отсмеявшись.

- Точнее не бывает, - подтверждаю я. - Значит, можно к тебе сегодня не ехать?

- Ну-у, не суетись пока.

- Ладно, поняла, поняла. Не буду нарушать ваш тет-а-тет с тетей Галей.

- Ева Евгеньевна.

- Что?

- Лю-лю тебя.

- Я тоже тебя, пап, - говорю в ответ, завершая вызов, а потом с вызовом встречаю зеленый прищур глаз бурильщика.

- Это что сейчас было? - интересуется он.

- Это…напоминание, что пора бы мне валить на работу, дорогой.

Как бы мне самой не хотелось остаться, а еще больше возможного продолжения, но лучше пока ретироваться. Отступить тактически.

Мужчины послушных не любят. Знавали-плавали. Сначала выдрессируют из тебя домашнюю беспрекословную клушу, потом скучно им становится от твоей заботы и доброты. "Чёт ты пресная какая-то", - вдруг скажут в упрёк. Африканские страсти им подавай.