Конечно негде! То ли дело сушить бельё на вершине сопки. Верёвок для этого за домами сколько хочешь растянуто. Утренним морозцем бельё схватится, затвердеет, потом на солнышке отбелится, а к вечеру разгулявшийся ветер подхватит его, сорвёт с верёвки и унесёт куда подальше. А ты потом ищи по всей сопке простыни, чтобы снова постирать. Романтика.

Стирка белья занимала целый день. Сейчас никто и не помнит, что стиральная машина представляла собой открытый бак, в котором крутилась вода вместе с бельём, а сверху – несложный механизм для ручного отжима. Натаскать воды в машину, нагреть кипятильником – и вот тогда уже стирать.

Раз в неделю в небольшой магазинчик на территории части привозили продукты из военторга: сметану, колбасу, сосиски. На семью можно было купить литр сметаны и один килограмм колбасы, а очередь за этими деликатесами занимали с самого утра.

Если отключали свет, иногда на целый день, то в части начинал работать дизель, но его мощности не хватало на жилые дома. Через некоторое время в колонке заканчивалась вода, накачиваемая электронасосом, а потом холодели и батареи отопления.

Дочь, как и все другие дети, часто болела. Врача из детской поликлиники не всегда можно было вызвать на дом. Машина неотложной помощи часто ломалась, и приходилось везти больного ребёнка к врачу в посёлок. А на чём? На автобус надежды мало, в части уазик не допросишься – там свои боевые задачи. Выкручивайся как хочешь.

После того как в соседнем доме, захлебнувшись от кашля, умер одиннадцатимесячный ребёнок, я решила на зиму вернуться домой к родителям. Надо сказать, что Валера не настаивал, чтобы я всегда жила рядом с ним, понимая, как мне трудно. Но что это за семья, когда жена – в Ленинграде, а муж – на Дальнем Востоке?

Сейчас я хотела бы переписать ту давнюю историю. Не раз я возвращалась в те дни, когда оказалось с пятимесячным ребёнком в далёком приграничном посёлке.

Прошлое нельзя изменить, но можно изменить отношение к нему, и тогда удивительным образом меняется настоящее. Не так важна ситуация, как наши мысли о ней. Нет смысла бежать от трудностей, но совсем необязательно рыдать и обижаться на судьбу. От этого только хуже. Радость не зависит от географического положения и условий проживания. Чтобы быть счастливым, не обязательно жить в Санкт-Петербурге и Москве.

Моя дочь, которая жила в одной со мной маленькой комнате, с теплотой вспоминает детство. В одних и тех же условиях я плакала, а моя дочь радовалась. Радовалась солнцу – в Приморье больше трёхсот солнечных дней в году, радовалась чистой воде из артезианской скважины, которую можно было пить безо всяких фильтров, радовалась подругам и свободе.

Судьба так распорядилась, что я училась быть женой и матерью не в самых лучших, почти суровых условиях, и выдержала этот урок. Всё рано или поздно заканчивается.

Поздней осенью я вернулась в Ленинград. Но любимый город не мог заменить мне мужа – я скучала по нему. Мы писали друг другу трогательные письма, и я ждала, когда он приедет в отпуск.

Дочь подросла, и я всё-таки решила узнать, что значит быть инженером. Благо мама согласилась посидеть с ребёнком на период моего эксперимента. По-другому этот опыт я не могу назвать.

В советское время после института молодой специалист должен был отработать «по распределению» три года. Собиралась комиссия уважаемых людей: директоров заводов, представителей предприятий. Студентов, защитивших дипломы, вызывали по одному и решали, кого куда направить.

Меня распределили на машиностроительный завод. Но мой муж был военным, и это давало возможность получить свободное распределение. Я принесла справку и могла работать там, где хочу. Предполагалось, что я найду работу по месту службы мужа. Какая могла быть работа по моей специальности «системы автоматического управления летательными аппаратами» в посёлке Пограничном Приморского края? А многие мне после окончания института завидовали. Кто-то даже говорил, что очень удачно начать работу на Дальнем Востоке – там больше возможностей построить карьеру.