Конунг вонзил в него подозрительный взгляд и недоверчиво спросил:

– С чего вдруг ты заговорил об этом? Уж не хочешь ли ты, как мой брат, получить от меня залог? Но запомни: что позволено конунгу, не положено ярлу!

Сын Хельги говорит, что и в мыслях не держал ничего, кроме заботы о княжне. Тогда конунг, обдумав свое положение, согласился оставить сестру в его доме под присмотром Бруне. Затем они вместе пошли к ней. Герута приняла весть о разлуке спокойно, но выглядела такой бледной и слабой, что у Харальда ярла защемило сердце. Он горячо заверил княжну, что в этом доме все будет к ее услугам. С тихим и нежным вздохом она ответила, что верит ему как мужу слова.

Харальд ярл, завороженный ее ласковым голосом, спросил Геруту, нет ли какой просьбы. Тогда она велела ему защищать Харальда конунга, своего брата. Затем просила найти Тордис, дочь Грима, если та еще жива, и привезти к ней. Потом, немного подумав, девушка потупилась и сказала, что будет рада его возвращению. На этом они простились, и Харальд Суровый к Вендам с легким сердцем пошел к родным, дабы передать им волю конунга и распорядиться о княжне.

XLIII

В одну лунную ночь, когда морские волны серебрились, как рыбья чешуя, три ладьи вошли в пролив Эйрарсунд93. Вскоре они были у селения Хельсингборг94, близ которого стояла усадьба Ингвара ярла. Там от них отделилась лодка. В ней сидели Харальд конунг, Харальд ярл, четверо данов, знавших эти места, и двое норгов. У берега с лодки сошли конунг с ярлом и воинами, а норги отплыли к ладьям, что двинулись в гавань. Харальд конунг и его люди были в простой одежде, без меча и кольчуги, чтобы их не заподозрили в тайном нападении. Они переждали ночь в подлеске, а поутру конунг послал двух человек на разведку.

Через некоторое время они вернулись и сказали вождю, что в полдень начнется пир в честь женитьбы Весета ярла на Ингибьёрг Белой, сестре Ингвара ярла. Харальд конунг велел своим людям разделиться и поспешить в усадьбу, где он надеялся найти своего врага. Сам он пошел с Харальдом ярлом, и вскоре они нагнали людей в лохмотьях, толпой валивших в усадьбу. Ибо в том краю исстари повелся обычай сажать по праздникам за господский стол нескольких бедняков, которых выбирали из народа. Узнав об этом, конунг и ярл тут же обменяли свои добрые плащи на жалкие рубища, да еще и приплатили нахальным нищим.

Харальд конунг и его люди приложили немало сил, чтобы оказаться поблизости от ворот усадьбы. Здесь они стали ждать случая пройти в палаты Ингвара ярла. Была у конунга слабая надежда, что туда его проведут сыновья Гранмара, которым он велел прийти к ярлу Сканей с дарами как торговым гостям. Но когда он заметил братьев, ведомых среди других купцов, то уразумел, что норги не помогут ему в этом. Меж тем пир должен был вскоре начаться, а удача никак не являла мстителю свой лик. И пока Харальд конунг обдумывал, как ему попасть в дом, к его воротам во главе конных воинов подъехали ярлы Ингвар и Весет.

Красивый и статный, как олень, Ингвар и худощавый, с ястребиным лицом, Весет беспечно смеялись, не обращая внимания на толпу, которая при виде их подалась к воротам. Харальд ярл держался впереди конунга, заслоняя его, чтобы он не попался на глаза кровнику95. Освобождая проход вождей в дом, гриди Ингвара ярла стали теснить конями толпу. Это не понравилось нищим, недовольным таким отношением к себе. Раздались возмущенные крики, и лошадь одного из воинов, испугавшись, прянула в сторону. Всадник, не ожидавший этого, выронил поводья и упал бы в грязь, на потеху толпе, если бы Харальд ярл не подхватил его.