– Да скажи, проклятый, – взревел Харальд, – что стало с Герутой?!

В гневе он перепрыгнул через два борта и кинулся к Бруне, желая схватить его за горло. Но бывалый слуга спрятался за юного воина, который, напротив, выступил вперед. И тогда Харальд Сын Конунга увидел, что это не муж, а дева, да еще не кто иная, как его сестра. Хотя лицо княжны омрачала беда, ее молодая красота прибывала, как вешние воды, и даже в кольчуге не по росту она была хороша. Брат прижал сестру к груди, и, как и она, не сдержал слез. Внезапно сын Хрёрека Метателя Колец поднял голову и окинул всех острым и хватким взглядом. Желая проникнуть в мысли каждого, он настороженно спросил людей вокруг себя:

– Кто из вас признаёт меня своим конунгом?

Все датские херсиры на кораблях отвечали, что нет у них другого правителя, кроме Харальда, сына Хрёрека конунга. Тогда новый властитель осведомился, где теперь Весет ярл и кто из хевдингов с ним заодно, а кто остался верен ему.

Рандвер конунг сказал родичу, что его кровник ушел из Хлейдра со своим хирдом и взятым добром к Ингвару ярлу в Сканей. Люди говорят, будто меж ними такая дружба, что Весет ярл сватался к его сестре, и вскоре погуляет на свадьбе. А этот Ингвар приходится зятем Оттару Урожаю, конунгу гаутов. И Весет ярл, покидая Хлейдр, бахвалился, что если датские хевдинги не признают его права на Селунд, будущим летом он приведет с собой гаутов и свеев. Тогда, мол, они погуляют не хуже, чем при Хрольве Жердинке90. После этого многие вожди решили выждать, чем кончится дело между конунгом и ярлами. Ибо все они понимают, что нет такой виры, которую Харальд согласится принять за убийство отца. Может, кто из ярлов и поддержит его, но не раньше, чем он начнет действовать.

– Ну, а ты, брат мой, – спросил Харальд, – приведешь ко мне свое войско?

Рандвер конунг отвечал ему с обычной улыбкой, без веселья в глазах:

– Как твой родич я поддержу тебя. Но как правитель державы я должен ее сохранить и передать сыну. От отца мне достались город в Гардах91 и народ, не имеющий пока даже единого имени. Если я буду воевать за тебя на западе, против меня могут подняться племена на востоке. А теперь ответь, но не как брат, а как конунг: ты бы двинул войско на моих врагов, не желая ничего взамен?

– И чего ты хочешь? – сверкнул глазами Харальд, взглянув на брата в упор.

– Ты начнешь войну, – отвечает Рандвер, – и возьмешь Сканей, или тебе не быть конунгом Датской державы. Я готов прислать тридцать дюжин моих воинов – половину моего войска – на Селунд, Фьон, или куда укажешь. За это ты объявишь моего сына Сигурда своим наследником в Сканей и в землях гаутов и свеев, которые завоюешь. Твой род будет править на западе, мой – на востоке.

Харальд конунг поразмыслил, потом усмехнулся и примирительно сказал:

– Быть посему! Иные скажут, что мы делим шкуру неубитого медведя, но чего не сделаешь для брата?! Выполни свое обещание, а я выполню свое.

На этом два родича расстались, наружно довольные друг другом. Тогда Харальд конунг решил держать совет с датскими херсирами, которые перешли на его корабль. Но Харальд ярл, давно глядевший лишь на Геруту, напомнил ему:

– Все мы, и особенно дочь конунга, нуждаемся в отдыхе. Перед нами земли, которые твой отец, конунг, доверил моему отцу. Будь же гостем в моем доме!

Харальд конунг нашел этот совет разумным, указал каждому херсиру, что ему нужно делать, и велел вести корабли с воинами к усадьбе сыновей Хельги.

XLII

Харальд ярл послал упредить родных, чтобы они как нельзя лучше приняли в «Вересковой пустоши» Харальда конунга и его людей. Фенге, сын Хельги, и Асгерд, дочь Торбранда, пришли к причалу выразить новому правителю свое почтение. Особенно старался услужить гостю Фенге, который принялся его восхвалять и заверять, как он рад принять конунга и его сестру в своем доме. Но Харальд конунг нуждался не в говорунах, а в ратниках, поэтому, не дослушав до конца человека, за которым не было славных дел на войне, прошел в усадьбу.