Выбрасывать одежду было жалко, а рубить расплёсканный болт некогда. Так и потащили клубок одежды с тяжёлым балластом на поверхность. Чтобы понять всю «прелесть» шутки, нужно представить, как несколько мужиков пару километров тупо тащат на себе трёхметровый отрезок якорной цепи.

А чего стоит прикол с сардельками!.. Как-то, выехав на поверхность, Сосновский узнал, что в буфете шахты дают сардельки. Чтобы опередить конкурентов, он, не переодеваясь, подошёл к буфетчице и сказал:

– Валюша, взвесь мне метр сарделек.

– Ты хотел сказать – килограмм?

– Нет, ровно метр.

При этом он достал складной метр, развернул его и протянул буфетчице. Та вздохнула тяжело, но отмерила ровно столько, сколько от неё требовали. Покупатель всегда прав.

– Запиши себе в тетрадку, сколько я должен. Искупаюсь – занесу, – сказал счастливый обладатель деликатеса, запихивая сардельки за пазуху.

Выйдя из буфета, он остановился, ненадолго задумался, протянул одну сардельку под одеждой в расстёгнутую ширинку и гордо зашагал в сторону бани, с наслаждением предвкушая встречу с жертвой прикола. И жертва не заставила себя долго ждать. Навстречу ему шла оператор участка погрузки Маша Ветрова. Женщина немолодая, скромная и культурная. Заметив непотребство, она не смогла удержаться:

– Сосновский, как тебе только не стыдно?

– Стыдно – у кого видно, – с вызовом сказал Макарыч.

– Так у тебя как раз и видно, весь срам свой наружу вывалил, бесстыдник, – женщина рукой указала на торчащую из штанов сардельку.

– Ах, это? – изобразил Сосновский искреннее удивление, достал из кармана свой острый как бритва слесарный нож и отхватил половину сардельки.

Бедная женщина упала в обморок. Хорошо, что здравпункт оказался рядом, быстро откачали.

А когда из профтехучилища присылали на производственную практику учеников, для души Макара Макарыча наступал настоящий праздник. Уж тут было где развернуться его буйной фантазии. Работать на непаханом поле ему было легко и приятно. Начальник с неохотой давал Сосновскому практикантов, но деваться было некуда – их много, а наставников мало. Каждый раз, закрепляя за ним учеников, начальник участка предупреждал:

– Ой, гляди у меня, Сосновский, не учи пацанов гадостям.

– Петрович, ты же меня знаешь. Лучше пацанов предупреди, чтобы они меня гадостям не учили, – взмолился притворно Макарыч. – В прошлый раз так меня эта молодёжь просветила, что старуха из дома чуть не выгнала. Ото гадости – так гадости!

– Ладно, не умничай, забирай вот этих троих и уматывай с глаз долой.

Новоиспечённый наставник увёл из нарядной троих прыщавых юнцов, чтобы показать, где находится баня, чистая и грязная раздевалки, а потом помог получить на складе спецовки, сапоги, каски, портянки, в ламповой – светильники и самоспасатели.

– На сегодня всё, а завтра чтобы без опозданий на первый наряд! И чтоб у каждого был тормозок и фляга с водой. Без этого в шахту никого не пущу. Всем понятно? Тогда до завтра.

Как же он любил педагогические моменты в своей работе! В нём пробуждались одновременно все великие педагоги не только современности, но и прошлых веков. Причём все сразу в одном лице. Справедливости ради следует заметить, что, сколько бы Макарыч ни издевался над своими учениками, другим в обиду их не давал и старался, пусть даже в шутливой форме, передать свой немаленький профессиональный опыт.

Когда у Сосновского появлялись ученики, это был праздник не только для него, но и для всех, кто работал рядом. Причин было две. Первая – будет весело, и вторая – смеяться будут преимущественно над другими. А посмеяться над другими – это мы с превеликим нашим удовольствием. Все с нетерпением ожидали всплеска юмора от Сосновского.