– У неё, стало быть, бизнес, а мой любимый внук – подкаблучник, – горько вздохнул Макарыч.

– Да уж лучше быть в Москве подкаблучником, в чистоте, тепле и с деньгами, чем гнить в вонючей шахте за копейки, – обиделся внук.

– Лучше быть в дерьме, но оставаться при этом человеком, а не альфонсом. Когда ты работал в шахте, ты был человеком.

– Да каким я был человеком, дед? Я даже семью себе завести не мог позволить.

– Заводят собак! Мы с твоей бабкой, прежде чем построить вот этот дом, пять лет клопов в бараке кормили, но были счастливы.

– Сравнил! Когда это было? Совсем в другие времена!

– Не помню кто, но кто-то очень мудрый, сказал: «Времена не выбирают, в них живут и умирают».

– А это ты к чему?

– Боюсь, что сейчас не поймёшь.

Два дня Макарыч ходил задумчивый, а потом решил спасать внука. Он стал уговаривать того взять его с собой, так как никогда не был в Москве.

– Вот умру и не увижу столицу златоглавую, – убеждал он внука. – А так и Москву посмотрю, и на жену твою полюбуюсь. Может быть, ты наврал всё, потому и не хочешь, чтобы я ехал. Или ты деда стыдишься?

– Ничего я не стыжусь. Просто ты начнёшь там свои шуточки шутить, а это тебе не шахта, могут не понять.

– Стыдишься деда – так и скажи. Они там, наверное, графья, конечно, не то, что мы, шахтерня неотесанная…

– Да ладно тебе! Собирайся, поехали.

Вы видели, как ведёт себя собака, выпущенная на волю после долгого пребывания взаперти? Тогда можете понять ощущения Макарыча. Ехать решили автобусом из Луганска. Дедушка по достоинству оценил удобства сидений добротной машины, в первую же минуту попробовав все виды регулировки положения кресла, к большому неудовольствию сидящего сзади тучного мужчины. Внук расположился у окна, а Макарыч занял место у прохода. Автобус тронулся, и дедушка сразу же «включил дурачка».

Проходившему мимо него второму водителю он сделал замечание:

– Во время движения автобуса хождение по салону запрещено.

– Мне можно, – вежливо пояснил молодой человек, – я водитель этого автобуса.

– А как же мы тогда едем, если водитель по салону разгуливает? – изобразил удивление Макарыч, но потом подмигнул и сказал: – А—а, понятно. Автопилот включил.

– Нет, дедушка, – так же вежливо ответил молодой человек, – я второй водитель.

Макарыч хотел продолжить беседу, но внук толкнул его локтем в бок:

– Дед, не мешай людям работать.

– Я ничего, я просто интересуюсь, – пробормотал дедушка, а водитель, извинившись, пошёл в конец салона. – Надо же, какие вежливые. Даже неинтересно.

Когда молодой человек, возвращаясь, поравнялся с Макарычем, тот поймал водителя за лацкан пиджака и великосветски произнёс:

– Извините меня, пожалуйста, можно вопрос?

– Да, пожалуйста.

– Скажите, во сколько мы прибудем в Мариуполь?

– Мариуполь совсем в другой стороне, дедушка. Мы не будем через него проезжать.

– А разве мы едем не на Мариуполь? – искренне удивился Макарыч.

– Нет, дедушка, этот автобус идёт на Москву.

– Как – на Москву? – в голосе старика одновременно прозвучали нотки ужаса, удивления и возмущения: в Сосновском проснулся настоящий артист.

– Степаныч! – заорал не своим голосом водитель коллеге, – останови! У нас тут пассажир рейсы перепутал.

Внуку стоило огромных усилий убедить обоих водителей, что дедушка таким образом шутит.

К чести водителей, нужно сказать, что чувство юмора у них всё-таки было, и кончилось дело тем, что Макарыч большую часть пути развлекал их, перебравшись на переднее сидение, анекдотами и весёлыми историями из шахтёрской жизни. А в Москве они тепло распрощались, как старые друзья, сказав внуку:

– Классный у тебя дед, береги его. Сколько ездим, а такого весёлого встречаем впервые.