– Садитесь, – пригласил нас Габриэль и сам уселся на переднее сиденье.

Кар резво сорвался с места.

– Гэб, нас вычислили? Флот летит сюда? – обеспокоенно спросила Клер.

Я почувствовал нешуточное разочарование. Я ведь только что обрел дом, а теперь его летит разрушать армада ВКФ. Повстанцы, конечно, ребята не промах, но разница в силах была гигантской. В том, что базу АА вколотят глубже в кратер, я не сомневался.

Однако зря мой разум рисовал мрачные картины разрушения.

– Флот здесь ни при чем.

– Корпораты?!

– Нет, – ответил Габриэль на очередной вопрос Клер.

Я облегченно выдохнул.

– Все гораздо хуже, – добавил Гэб, и я снова напрягся.

И сделал я это вовремя: наша повозка неслась по прямому отсеку-трубе, как вдруг под ней в буквальном смысле разверзся пол! Две плиты разошлись прямо у нас под колесами, и наша машина ухнула в бездну. Ну, мне показалось, что в бездну. В реальности же мы упали на быстро сдувающийся оранжевый пузырь.

– Почему у вас все не как у людей?! – завопил я после того, как электрокар съехал с окончательно сдувшейся подушки. – Нельзя было сделать обычный пандус?!

– У нас все необычное. И мы сами такие же – обычные люди в поясе протягивают не больше года, – парировала Клер. – Мы едем в штаб, и понятное дело, что путь к нему замаскирован. Это должно остановить или задержать штурмующих базу.

Если жилые модули базы располагались в остовах старых кораблей, то оперативный центр мятежники зарыли в тело планетоида. После сумасшедшего прыжка мы очутились в тоннеле, прожженном в грунте и укрепленном бетонными арками. Нам пришлось проехать три контрольно-пропускных пункта, на которых – даже несмотря на присутствие Габриэля – мы прошли тщательную проверку с полным сканированием как нас самих, так и нашего средства передвижения. Такое отношение к безопасности внушало уважение. Но еще больше я зауважал повстанцев, когда очутился в их штабе. Габриэль скопировал его с флотского образца – в центре зала висел цилиндр голографического экрана, вокруг которого полукругами расположились пульты операторов. Этот центр мог координировать действия сотен кораблей, но в данный момент тактические пульты пустовали: кроме нас, в штабе не было ни единого человека.

– Угроза не такая угрожающая, как казалось? – Как по мне, если бы базе АА угрожало что-либо значительное, зал штаба гудел бы от докладов, рапортов и приказов. А раз все тихо, значит, и тревога была, скорее всего, ложной.

– Намного более угрожающая, чем ты думаешь. Воспроизвести сообщение с Марса, – отдал команду в пустоту Габриэль.

– Марс? Теперь мы воюем еще и с Марсом?! – изумленно подняла левую бровь Клер.

На голоэкране появилась седовласая женщина в красно-черной адмиральской форме с золотым шитьем.

– Вниманию всей Солнечной! Вниманию всей Солнечной! Марс атакован! Удар нанесен по Вальсару и другим крупным городам нашей планеты!

– Ничего себе! Мы что, межпланетную войну пропустили?!

Отношения между Землей и Марсом нельзя было назвать дружескими. У обоих центральных планет в социальном устройстве было слишком много различий. Если Земная Конфедерация заявляла о демократических принципах, а по сути управлялась картелем корпораций, то во главе Марса стоял Совет Отцов-Основателей. В состав совета входили старейшие династии, потомки первых колонистов, высадившихся на красную планету, своего рода потомственная аристократия.

Оружия у обеих планет было столько, что друг друга они могли уничтожить раз так по десять. Конфликты на пограничных участках и в зонах особых интересов бывали, но в остальном правительства предпочитали соблюдать вооруженный нейтралитет. Поэтому я не понимал, с чего вдруг Земля решила атаковать столицу Марса Вальсар. Корпораты не идиоты и должны понимать, что, во-первых, прямой конфликт с марсианскими владыками ставит под удар и Мехико, столицу Земной Конфедерации. Во-вторых, для них прибыль священна, а война несет с собой сплошные расходы и убытки. Да и не было в последнее время весомых поводов для того, чтобы в свару ввязываться.