И как же она прыгала от радости, когда услышала, что поступила в литературный лицей, потому что рассказ произвел на жюри неизгладимое впечатление. А птичку она вышила, когда новый рассказ, написанный на коленке в поезде, выиграл первое место в конкурсе талантов.

Света писала легко и непринуждённо. Слова сами складывались в затейливые истории, что с упоением слушали ее приятели на детской площадке. Девочка любила фантазировать и жила в придуманном мире грез. Все называли ее талантливой, а директриса школы постоянно намекала, что надо поступать на журфак, но Света мечтала стать космонавтом, ну или биологом. А рассказы – это так, просто для баловства.

И вот сегодня она битый час сидела перед монитором ноутбука, а написана всего одна строчка. Завтра нужно отправить на конкурс первую главу книги. Света мечтательно зажмурилась. Если сюжет понравится издательству, то с ней конечно сразу же подпишут контракт, и тогда она станет самой юной писательницей в мире. У нее появятся поклонники, книги будут раскупаться, как горячие пирожки и бабушка в нее наконец-то поверит по-настоящему, а не понарошку.

Но слова истории никак не хотели складываться.

Света выключила монитор и почапала на кухню за горячим чаем. Бабушка заметила, что ее любимая внучка не в настроении.

– Чего ты такая хмурая, Светочка?

– Я не знаю о чем писать, – угрюмо буркнула девочка и открыла холодильник. Где-то на средней полке лежал пакет с докторской колбасой. Девочка взяла доску, достала нож из верхнего ящика стола и начала аккуратно отрезать тонкий ломтик ароматной колбасы. Кот неслышно подкрался сзади и сел неподалеку. Он смотрел широко распахнутыми зелеными глазищами и мысленно просил девочку отрезать и ему кусочек вкуснятины.

Света заметила кота и кинула на пол небольшой кусочек. Кот с громким урчанием принялся слизывать с пола лакомство.

– Я хотела рассказать об индейце, но мне скучно писать про него. Сотни тем, что я пыталась воплотить на бумаге мне совсем не нравятся, они какие-то неживые что ли. – Света жалобно посмотрела на бабушку исподлобья, – Баб, я больше не гений?

– Ну что ты, милая, – ласково сказала бабушка и погладила внучку по голове. Если не идут к тебе истории, то напиши то, что видишь, о чем бьется твое сердечко. Да хотя бы про нашего домового напиши.

– Кого-кого? – Света с удивлением отпрянула от бабушки. У нас что до сих пор водятся домовые, бабки ежки и прочие? Мы же в 21 веке, бабуль. Они наверняка все вымерли давно.

Бабушка улыбнулась, налила в металлическую кружку черного чая и пододвинула ее к внучке.

– Про нашего домового. Ты не ослышалась. Я знаю это от моей мамы, а та от своей, что в нашем доме до сих пор живет домовой. Его, конечно, никто в глаза не видывал, но он может показаться тому, у кого доброе сердце и кто тронет его за душу. Помнишь, как у нас вещи иногда пропадали или крупы в шкафчике перепутывались? Так вот это его проделки. Ты позови его, может и придет, поможет тебе написать про себя историю. Угости его и попроси помощи. Он обязательно придет.

Света молча жевала бутерброд и запивала его сладким чаем. Она понятия не имела, как вызывать домовых на разговор. Часы пробили шесть вечера, надо было писать рассказ на конкурс. Девочка помыла за собой посуду, чмокнула бабушку в щеку и пошла искать домового.

Света взяла шоколадную конфету, блюдечко и немного молока в чашке. В ее комнате точно никакими домовыми и не пахло. Девочка ходила из комнаты в комнату, прошлась по темному коридору и остановилась возле чулана. Ей захотелось открыть дверцы и заглянуть внутрь. Она поставила угощение на пол и осторожно отворила скрипучие створки. В чулане было темно, высокие полки с банками компотов и варений сверкали пыльными бочками, справа возвышались груды папиного инструмента и какого-то непонятного, но очень нужного хлама. Внизу стоял пылесос и резиновые сапоги. Одна из верхних полок была абсолютно пустой, но оттуда шло еле уловимое тепло. Света встала на цыпочки, чтобы лучше разглядеть, что же там, на полке, но не смогла дотянуться. Она взяла конфетку и положила на ту полочку, налила немного молока в блюдце и поставила его туда же наверх. Она не знала с чего начать, и какое-то время топталась в нерешительности у чулана.