И трещит, как телега, в метель и в мороз,
Открывая секреты ушедших эпох.
Лишь один без ответа извечный вопрос —
Почему не является смертному Бог.
И в ночной тишине – с лесом наедине
Слышишь отклик природы, подсказку, игру,
Словно тысячи сосен запели во сне,
Что и я, как Господь, никогда не умру.
Где сторожка лесничего… и пустота,
Окрылённое сердце читает псалом,
И деревья со мной говорят про Христа,
Чтобы в будущей жизни воскреснуть крестом.
Не о том..не о том… не о том… но потом…
2017
«По снежной седине земли…»
По снежной седине земли,
К пушистой шерсти древних елей,
Меня на саночках везли,
Как будто хоронить хотели.
И столько раз ты мимо шла,
Закутавшись в полы шинели,
Старушка сил добра и зла,
И бубенцы твои звенели.
Нет, – в этой седине зимы —
Сребристый дух моей природы,
Та тишина, что знали мы
В свои младенческие годы.
Та резвость санного пути,
По пролежням земли под мехом,
Прости, земля моя, спусти
Меня, как ель, чтоб легче ехать.
И я останусь на своих
На двух корнях, идти до вёсен,
Туда, где правит миром Стих,
Величием столетних сосен.
2018
«Этот древний храм спрятал Бог в коре…»
Этот древний храм спрятал Бог в коре,
Он доминой стал на моём дворе,
Срубом дуба Сам Бог явился мне,
В нем алтарь, как печь из больших камней.
Я в нее вложил огонёк души,
Словно в ней я жил, иногда тушил.
Словно сотни лет он мой род хранит,
В нем сокрыт мой свет и моей родни.
От его от стен мне тепло в ночи,
Если ждём гостей, греет кирпичи.
Если ждём врага, крепче стража нет,
За окном пурга, чтоб запутать след.
И живу так век под его корой,
Человек живой, как в земле сырой.
Дай пойти на луг, надышаться, спеть,
Не пускает друг, закрывает клеть.
Если стал жрецом, получил покой,
Разруби крыльцо сам своей рукой.
Стань душой ствола да забудь о сне,
И течёт смола словно кровь во мне.
2018
Я помню
Я помню: перекошенные рамы,
Обшарпанные стены и паркет,
И как сияли звезды в угольке,
И как входила полночь налегке.
И чашку молока в руках у мамы,
И эти, мной начищенные, рамы,
И этот, мной надраенный, паркет.
По радио передают, как Крамер
Играет джаз, и Бог живет в руке.
Я помню – ах, как память прихотлива —
Корзину, где вино, лаваш и сыр.
И как висел на ветке этот мир,
Земля, напоминающая сливу.
Как в шкафчиках, где кружево и лен,
Открытки, перемешанные с фото,
Те, на которых май запечатлен,
Лежали приложением к блокноту.
Исписанному бабушкой в саду,
Где пахло виноградною лозою.
Где пахло так, как пахнет пред грозою.
Я помню эти ливни на пруду.
Когда в атласном платьице и шали,
В летящих босоножках под навес
Когда-то наши бабушки бежали,
Похожие на маленьких принцесс.
И можно бесконечно удивляться,
Насколько мы прапрадедам верны.
Мы продолжаем верить и влюбляться
В тех, в ком они едва-едва видны.
Я помню только яблоневый вечер,
И звон колоколов. Луч в облаках.
Как обнимаю деда я за плечи
И засыпаю на его руках.
2007 или 8
Опалихе
И ношу я свои вековые вериги
От Москвы по дороге железной до Риги,
Мимо древних болот красногорских и Истры, да,
Чтобы с медной иконой свой путь крестный выстрадать.
Затесалась, застряла Опалиха Никона,
Между мной и прадедом латышским возникла на
Том пути, обозначенном лесом и пашнями,
Опоясана Временем, предками нашими.
Меж боями рожденная, сном зачарована,
Тянет цепи телег с лошадьми и коровами.
Здесь – охотничий дом, там усадьба художника,
Здесь играем, поем, там помолимся Боженьке.
Старый добрый ДК – моей первою сценою,
Банька – детства река мне казалась бесценною.
Сарафан да коса, неба синего пажити,
Самолёт, полоса, все, что прожито-нажито —
Лишь твои голоса, да и те, может, кажутся.
2018
«Как прежде вспомнится мансарда…»
Как прежде вспомнится мансарда,