В ночной прохладе одеяла негу,
Я помню пробуждение средь ночи,
И звездный дождь за крышами соседей.
Я помню даже мысли, между прочим,
О том, что время будет – я уеду.
И я не знала – как это – без деда,
Без чердака, где книги и портреты.
Без вязаного клетчатого пледа,
Без бабушкиной фирменной котлеты,
Без башмаков плетеных, без рубашки,
Пропитанной зеленкой и клубникой,
Без этой – самой искренней Наташки,
Что говорить с деревьями привыкла.
Что в час, когда уснули все в округе,
Бежала в сад, послушать «соловейку»,
И дедушка внезапно в роли друга —
Ей приносил – накинуть – телогрейку.
Затем она сидела у печурки,
И терла о ладонь ладонь над паром,
И травяным ее поил отваром
Дед и бросал в огонь окурки,
Следя за тем, чтоб не было пожара.
И мне казалось – там – за темным лесом —
Живут из сказок великан и леший,
И где-то кто-то – ради интереса —
Идет сквозь чащу одиноко, пешим.
Идет и песню напевает, может,
Что дед напел заместо колыбельной.
Тот путник, верно, – он – посланник Божий,
И он придет, быть может, на неделе.
Он постучится ночью в окна комнат,
И позовет постранствовать по миру.
И вот тогда его, конечно, вспомнят,
Или не вспомнят? – Кто он – этот сирый?..
Но что же делать, если детство знало
Ту доброту святую о всем сущем,
Ну, а потом куда-то подевало —
И наказало – поискать – живущим.
Дед говорил о многом, и о важном,
Всего не вспомнить, только ощутить,
И я писала – в каждом жесте, в каждом
Мгновенье – вечно – в память уловить
Его черты, его миропознанье,
Но я познала мир уже сама…
Не познаваемый – и вечный – и слова…
доступные и нет – всепониманью
Мне снится – я корпею над трудами —
Я – как и раньше – много успеваю —
Но где-то там, за темными лесами —
Моя земля из детства оживает.
И там, и тут – я обретаю знанье,
Призвание, признание, любовь
Единственного, там – как в ожиданьи,
А здесь – как данность, бесконечно вновь,
 И вечно. Ну, а там – почти, как здесь же.
Там только то, к чему всегда стремлюсь,
Откуда я ушла, куда вернусь,
Уже с супругом, и такой, как прежде.
2012

Мы – дети

Будьте, как дети…

В. Б. —

тебе, радость моя, единственный любимый, в святые праздники и вообще; и всем.


Будьте, как дети…

Давай, как дети, будем на земле,

Не тронутой войною и чумою,

Своей, родной. Не плач и не болей,

Все ранки и слезинки в море смоем.


Ничто пусть не тревожит, не журит,

Не портит жизни больше, не обманет.

Господь нас как детишек сотворит,

Мы вылезем из Божьего кармана.


И будем веселиться и играть,

И петь, и танцевать, и верить в чудо.

И искренними будем, умирать

Не сможем, рядом мать, конечно, будет.


Да, мать с отцом, и все иные – там,

И все милы нам будут, но, скорее,

По большей части будем мы в местах,

Где только мы в большой оранжерее.


Там будут все цветы земных широт,

И мы среди цветов блаженно бродим.

И нас хранит от зла и тьмы природа,

И в кладовые солнца вновь берёт.


И заново нам предрекает вечность,

Ту, о которой говорят в раю,

Ту, о которой помнят на краю,

Которая так хочет подстеречь нас.


И наши души попадут в струю,

Бегущую к большому океану,

Души и сердца Бога средь миров.

И там мы обретем последний кров,

И быть детьми вовек не перестанем.

2008

Гусли мои

Ой, вы, гусли новые,

Гусли легкокрылые,

Звонкие, кленовые,

С вами в пляс ходила я.


С вами всяко спорится,

Дело и веселие,

Муж с женой не ссорятся,

И долой похмелие.


Пропадёт тоска твоя,

Как услышишь гусельки,

Плечики покатые,

Востроносы туфельки.


Взгляд мой с поволокою,

Слово – резвым соколом.

Что же ходишь около,

Если сердце ёкнуло?


Разверни меха свои —

Подыграй гармошкою,

Чтоб тобою хвастала

На миру немножко я.


Топну босоножкою,

Да спляшу я барыньку.

Песенку дорожкою

Буду петь я стареньку.


Гусли мои новые,