Это Забайкальская моя сторона.

Сон ли это? А может Явь?

А может просто бред.

Не рассказать в стихах,

С тобой ли я встречал рассвет.

Там, под утренним туманом

Под звон серебрянной росы,

Своими крепкими руками

Твоей касался красоты.

Грех мне было отказаться

От украденной любви,

Я мог тобою наслаждаться

Без остатка до зари.

И прильнув к тебе губами —

Жадно пил твою любовь,

Ты излечила мои раны,

Что болели долго столь.

Я оживал с тобою рядом

Каждой клеточкой дыша,

И мне хватало даже взгляда,

Чтоб ликовала вновь душа.

И пусть за это нас осудят,

И все без устали бранят,

Ведь мы с тобою тоже люди,

И любовь у нас одна.

Ты – моя первая любовь,

Ты – первая моя разлука.

Первая для сердца боль,

В весеннюю, сырую скуку.

Блеск глаз твоих и синь

Впились в моё сердце,

Без тебя мир стал пустым,

Без тебя, он мне не интересен.

Аромат каштановых волос,

Запомнил я надолго.

Пока ветер вдаль всё не унёс,

Забрав последнее, – жестоко.

Я тебя забыть пытался,

Провожая ночи в кабаках.

Надо мною мир смеялся,

От ветра – слёзы на щеках.

Я умирал, один, от боли,

Разбивал о стены руки до крови.

Как же глупо я с любовью…

Попрощался и, в вине всё утопил.

Я в одиночестве скитался,

Но покой не смог я обрести.

Мир в глазах моих шатался,

И с ума хотел меня свести.

Вокруг меня всё стало —

Черно-белым и седым,

Злую шутку мне сыграла

На прощание с тобою, жизнь.

Когда мы расставались,

Я о многом промолчал,

И чувства я свои скрывал,

На том и попрощались.

Я слёз твоих не замечал,

Уверял себя я в лучшем,

И в этот самый случай,

Прощай! – тебе сказал.

Я боль свою скрывал,

Счастливым быть казался,

С притворством улыбался,

Но всё же тихо погибал.

По серым и мокрым улицам

Наклонившись немного вперёд,

Нет, даже заметно ссутулившись —

Чья-то тень незаметно бредёт.

Поправляя широкие, длинные полы

И, с рукавов стряхнув осеннюю грусть,

Не спеша тень скользнула в сторону,

Зная свой весь начертанный путь.

Пробираясь и хлюпая грязью,

То – сквозь мрак человек уходил в темноту,

И где-то там, за старыми вязами

Он привычную обнимал пустоту.

По-заросшей бурьяном дороге,

По-засыпанному листвой двору,

Он к дому прошёл, постоял у порога,

Снял плащ – повесив его на гвоздик в углу.

Глухо скрипя половицами старыми

Он растворялся за скрипом дверей,

И вновь руками худыми, усталыми —

Писал слезами о жизни своей.

Писал он о днях сих угрюмых,

Писал о недолгой любви своей.

Не писал лишь о кабаках и рюмках,

Не писал и о звонком смехе детей.

Он славу себе не искал ни тщеславия,

И за бесценок все стихи свои отдавал.

Лишь бога молил, чтоб от жизни избавил,

В которой давно он уж все боли познал.

Он прошёл свою жизнь до седых волос.

Он боль испытал от потери любимой,

Давно её душу ангел на крыльях унёс,

Назад уже двадцать третью зиму.

Лишь вспоминал о том очень часто,

Как встретил свою любовь тогда,

В погоду сырую в ненастную

Она в парке старом сидела одна.

Глаза их горели при встрече,

Руки дрожали от страсти в руках.

Она с ним осталась в тот вечер,

Но недолго их счастье продлилось в лучах.

Через год, тогда, тёплой осенью,

Лишь только расплескалась заря,

Она – заплетая длинные локоны в косы,

Покинула его, и этот мир навсегда.

Он убивался, страдал, и не верилось,

Что он остался навек без неё.

И ничего уж внутри так не теплилось,

И ничего уж не грело его.

Без неё стало в доме все серым, безлюдным,

И занавески на окнах все рваные,

Стал дом – хибарой, лачугой, стал он угрюмым,

И вокруг поросло все плотным бурьяном.

И вот, по серым и безлюдным улицам,

В плаще старом и грязном от брызг:

Он шёл заметно усталый, ссутулившись,

Так привычно – одинокий всю жизнь.

Просил он у бога, и знать, не напрасно,

Чтоб в бесконечность скорее его он забрал,