— Я знаю, Ева-солнце, — бросает, и его притягательные губы расплываются в улыбке.

— Знаешь? — удивлённо смотрю на профиль парня. — Откуда? — задерживаю дыхание, чувствуя небольшую неловкость.

— Мы сталкивались пару раз, и у тебя всё было написано на лице, — на миг переводит взгляд с дороги на меня. — Чего стоит встреча в коридоре на вечеринке Таши, я едва сдерживался от смеха, — весело усмехается и даже головой мотает, мол, ну ты, Ева, и экземпляр.

— Ты стоял и пялился на меня с таким видом, что я вспомнила всех киношных маньяков, — возмущаюсь, как обиженный ребёнок. — Да и не только на той вечеринке, тогда в аудитории застыл за моей спиной, и взгляд у тебя был такой…

— Солнце, — заливисто смеётся, сбрасывая скорость. — На вечеринке я просто шёл в туалет, и свет погас, а тут ты начала нести какую-то чушь, сам офигел с тебя.

— Иди ты, — слабо бью его в плечо, на что он только громче смеётся.

— А в аудитории ты встала посередине, с каким-то «дорогим» болтала, — кривит голос, а я глаза округляю.

— Это что, ревность? — вопросительно выгибаю брови.

— Называй, как тебе угодно, — небрежно ведёт плечами и тормозит.

Озираюсь по сторонам и понимаю, что мы приехали к высокому двухэтажному дому. В окнах темнота, только в одном из них заметен слабый желтоватый свет. Я так была увлечена нашим диалогом, что пропустила въезд на территорию особняка.

— Куда мы приехали? — задаю вопрос, восхищаясь возвышающейся постройкой.

— Это наш загородный дом, — ответив, Демьян выходит из машины, огибает капот и открывает дверь с моей стороны, подав мне руку. — Подожди, я заберу продукты, — с этими словами он чмокает меня в щеку и отходит к багажнику, доставая оттуда два больших бумажных пакета.

— Основательно подготовился, — улыбаюсь, заметив пучок петрушки, выглядывающий наружу.

— Мы здесь как минимум на сутки, — проговаривает, поравнявшись со мной. — Пошли в дом, — добавляет, кивнув на очищенные от снега ступеньки.

— У меня самолёт завтра в обед, — с грустью напоминаю.

— Знаю, не будем об этом сегодня, — бросает через плечо.

Иду за ним, отгоняя от себя мысли, что нам придётся расстаться на такой долгий срок. Сегодня мы вдвоём, и нам ничего не должно испортить этот вечер.

В доме тепло и пахнет мандаринами настолько сильно, что я мгновенно ухожу в далёкое детство, когда эти цитрусы были неотъемлемой частью праздника.

— Давай помогу, — Демьян встаёт рядом уже без пакетов.

Бережно помогает снять тёплую крутку с меховым воротником, не забывая лишний раз притронуться ко мне, заставляя сердце ускорить свой ритм. Пока он вешает нашу верхнюю одежду, я снимаю обувь, вставая на тёплый пол.

— Какая ты… — не успеваю и вдохнуть, как меня обнимают за талию и прижимают спиной к твёрдой груди.

— Какая? — со сбившимся дыханием спрашиваю.

— Уютная, вкусная и красивая, — отвечает, зарывшись носом между плечом и шеей и шумно вдыхая. — Подсел на твой запах, как наркоман, — добавляет, вызывая табун мурашек своими прикосновениями. — Пошли, пока я не испортил всё, — выдыхает сквозь зубы и, отстранившись, берёт меня за руку и ведёт к широкому проёму.

Едва переступаем порог гостиной, я ахаю от удивления, прикрыв рот рукой. В комнате стоит высокая наряженная белыми шарами ёлка, а светло-жёлтый свет исходит от гирлянды на ней. Чуть поодаль в камине трещат поленья, на полу белый пушистый ковёр, и по всему помещению расставлены новогодние украшения.

— Демьян… — только и могу выдавить из себя.

Эта комната выглядит, как в любимых новогодних фильмах, которые я никогда не пропускала. Смотрела и задавалась вопросом, почему у нас так не получается. Как мы ни старались подражать, всё равно выходило не как в кино. А Демьян жил несколько лет в Америке и явно перенял их методы украшения дома.