— Снимай и повесь на локте, — очередная команда от Альберта.

Выполняю, стараясь не думать, как сильно я устала и как хочется поскорее закончить, сесть в машину и поехать домой. Ещё немного, и впереди наконец-то четыре выходных дня. Конечно, меня никто не заставляет, я могу с лёгкостью отказаться от предложений сниматься в какой-нибудь рекламе, но как вспомню работающую на двух работах Вику и её измотанный вид, так тут же отгоняю от себя эти мысли.

Я хочу заработать очень много денег, чтобы купить ей квартиру рядом с собой. Жутко по ней скучаю. И только я знаю, сколько плакала, когда приехала сюда. Она для меня мама, папа, сестра и лучший друг… и вообще весь мир. Я знаю, видела собственными глазами, как она боролась, чтобы у меня было беззаботное детство, чтобы была одета, обута и сыта. А ведь могла оставить меня в детском доме и учиться дальше, строить карьеру, личную жизнь и просто жить в удовольствие. Но она убила столько лет на меня, нет, я не считаю себя должной или виноватой перед ней, всего лишь хочу сделать её счастливой. С мужчинами ей тоже не особо везёт, сначала этот мудак Паша, который мало того, что ничего не делал, так ещё и руку поднимал. Потом Лёня, её бывший босс и просто бывший, который влюбил в себя и исчез со всех радаров, разбив доброе сердечко моей сестрёнки.

— На меня смотри, — раздаётся голос Альберта, и я выныриваю из мыслей. — Правую руку к волосам, голову чуть выше и смейся, — командует, и я делаю, как он хочет.

Но едва начинаю широко улыбаться, как сердце пропускает удар, и улыбки как и не было. Потому что в студию, как к себе домой, заходит мотоциклист-уголовник.

Первый вопрос, конечно: что он здесь делает? И ответ на него всплывает сам собой — приехал за тобой.

Парень проходит дальше и, приблизившись к Лере, что-то спрашивает и кивает, когда та ему отвечает. Неужели он умеет разговаривать?! Нет, его лицо по-прежнему непроницаемая маска, он сам — глыба льда человеческой формы, лишь рот открывается.

«Но весьма привлекательная глыба льда», — шепчет голос в голове, и я тут же ею мотаю, чтобы отогнать его.

— Скажи, тебе плевать на эту работу? — раздаётся голос Альберта, привлекая внимание Золотарёва… ко мне.

Он смотрит прямо на меня, и на его лице нет удивления, что значит, он точно знал, что я здесь. Он приехал за мной, мстить за шлем.

— Ева! — рявкает Альберт. — Слезай и иди проветрись, — устало вздыхает и опускает руки, в которых держит профессиональный фотоаппарат. — Лера, — обращается к визажисту. — Подправь, — кивает на меня.

Я прикусываю губы, не зная куда деться от стыда. Нет, уголовник здесь ни при чём, мне стыдно, что я заваливаю фотоссесию. Но я правда стараюсь, несмотря на усталость и недосып, а тут ещё и он, что окончательно пошатнуло моё состояние.

Отлипаю от дерева и медленно покидаю зону декораций. А едва дохожу до ступенек, перед моим лицом появляется рука ладонью вверх. Перевожу взгляд, не сомневаясь ни секунды, кто её обладатель, и встречаюсь с холодными зелёно-карими глазами.

Мешкаю, потому что боюсь его, собственно, и предложенной помощи спуститься. С чего вдруг? То он смотрит на меня так, будто хочет утопить, то проявляет джентльменство, подавая мне свою руку. Но ведь, как говорят, не попробуешь — не узнаешь. Уж здесь, при свидетелях, он мне точно ничего не сделает.

Протягиваю предательски дрожащую руку, вкладывая в его раскрытую ладонь, и едва подушечки пальцев прикасаются к пугающе ледяной коже парня, как по позвоночнику мурашки пробегают.

«Шаг, второй, третий — справилась. Только не смотри на него. Не смотри!» — мысленно себя напутствую, чувствуя на себе его взгляд. Руку мою не отпустил ещё, хотя вроде миссия выполнена — я спустилась. И почему, если он такой холодный, буквально веет от него как из открытого окна зимой, меня бросает в жар? Несмотря на жутко леденящую кожу его рук, жар рождается в пальчиках и разливается по венам.