Я буду твоей Ирина Давыдова

1. Пролог

― Я не очень понимаю кто вы, ― произнесла девочка двенадцати лет, смотря на меня карими испуганными глазами.

Я крепко сцепил зубы злясь на себя за то, что так поздно узнал о ее существовании.

― Я твой… как бы дядя. Но не совсем.

― Странно. Как это не совсем?

― Танечка, Ильяс Захарович твой некровный родственник, ― объяснила директор детского дома, Алевтина Андреевна.

Я бросил на женщину короткий взгляд и кивнул в благодарность.

― Понятно. И что? Вы меня заберете теперь?

Я ответил ей да. И забрал. Спустя два месяца.

Раньше эти черти не захотели отдавать мне ребенка, требуя различные справки, в том числе и от психолога. Не удивительно и даже похвально, что у них такое отношение. Ведь ребенок это огромное ответственность. Ребенок — это человек, который нуждается в разумном взрослом возле себя. Потому я против не был и с уважением выполнял их просьбы.

И вот спустя неделю мы ехали в дом, который я купил для девочки, где она теперь будет жить.

Объяснять малышке почему не могу оставить ее у себя, я не стал, а вот позаботиться о ее жилплощади посчитал важным.

― И куда мы едем, дядя Ильяс?

― В твой новый дом.

Ее глаза округлились от удивления, а я улыбнулся.

Нет ничего лучше искренних эмоций детей.

― Я буду жить там одна?

― Нет, конечно, Танечка. Ты еще маленькая.

― Я не маленькая, ― тут же возмутилась она и отвернулась к окну.

Я снова улыбнулся и обхватив детские плечи, прижал ее к себе.

― Ладно, согласен. Но жить одной тебе еще рано. С Ниночкой поживешь, ты не против?

Ее взгляд тут же загорелся от радости, и она покачала головой.

― Не против. Ниночка мне нравится.

Когда мы зашли в дом, девочка тут же побежала к огромному окну, занимающему практически всю стену.

― Как красиво, дядя Ильяс! А ты будешь с нами жить?

Я покачал головой.

― Жаль. Ты бы был идеальной парой с Ниночкой.

Я чуть не подавился от возмущения. Прекрасно! Нет, я ничего против Нины не имел. Но ей как бы пятьдесят пять, а мне тридцать три.

― Пойдем лучше, покажу тебе задний двор. Об остальном поговорим позже.

***

― Ты снова оставляешь меня одну, ― выдохнула Таня, поднимаясь из кресла и проходя к окну, вид из которого шел на ночной город.

― Ты уже давно стала взрослой девочкой. Тебе шестнадцать, скоро женихи пойдут. А мне нужно…

― Что? Подцепить новую бабу на одну ночь? Или может ты решил жениться?

Она бросалась в меня молниями испепеляя душу и оставляя на ней неизлечимые раны.

― Если бы я решил жениться, ты бы узнала об этом первая, потому не надо меня обвинять в том, чего нет. Тебе пора готовиться к экзаменам, а у меня самолет через три часа.

― Три часа? Самолет? Куда ты улетаешь? ― испуганно засыпала меня вопросами. ― Надолго? А как же мой выпускной?

― С тобой будет охрана. Я тебе там ни к чему?

― Но ты ведь…мой единственный родной человек.

― Не по крови. Не забывай об этом.

Она грустно улыбнулась, и подойдя ко мне, положила руку на грудную клетку.

― Как раз я не забываю об этом…

Черт, я противоречил словами сам себе, но не мог не сказать:

― Я знаю. Я знаю, девочка, что ты влюбилась и это твоя самая большая ошибка.

― Ильяс…

― Нет, Таня. Ищи себе парня по возрасту. И да, девочка, не забудь позвать меня на свадьбу.

― Какую к черту свадьбу, Ильяс? Почему ты так разговариваешь со мной, будто прощаешься?

― Не совсем. Видеться мы будем, но по видеосвязи.

― Что?

― Я улетаю на несколько лет. А когда вернусь, хочу, чтобы ты выбросила меня из своей дурной головки и сердца. Поняла меня?

Она покачала головой.

― Ты считаешь меня дурой?

― Я считаю тебя подростком, который влюбился во взрослого дядю и думает, что он увлечется малолеткой. Не совершай ошибку, милая.

― Ты не можешь так поступить, ― заметил в ее глазах слезы.

― Могу и поступаю. Я позвоню тебе, как буду на месте. И да, Таня, не позволяй мне разочароваться в тебе.

Я вышел за двери оставляя ее одну в своей квартире.

Мне нужно уехать, чтобы она приняла правильное решение.

И хорошо будет, если она обо мне забудет навсегда.

Моя 45-ая!

Буду благодарна за поддержку.

Пишите, как вам обложка.

2. Глава 1

― Дядя Ильяс, а когда приедет Ниночка? Или сегодня вы побудете со мной?

― Приедет ближе к вечеру, Тань. У нее внук заболел, и она отпросилась днем посидеть с ним.

Девочка пожала плечами и хмыкнула.

― Пусть бы осталась ночевать с ним. Ему же бабушка сейчас нужнее.

Я смотрел на нее и не мог понять, в кого она такая умная в свои двенадцать? А потом одернул себя. Откуда мне знать? Я даже матери ее не знал и до сих пор не разобрался куда она делась.

К слову, я не так давно узнал о существовании двоюродного брата, и, к сожалению, так и не успел с ним познакомиться.

Вообще история моей семьи покрыта тайнами. И увы, к тридцати трем годам я до сих пор не смог все разгадать, что очень меня огорчало. Теперь вот эта девочка. Да, она мне никто, но если учитывать тот факт, что брат полюбил женщину с ребенком, значит и ребенок был ему дорог. И неважно что я не был знаком со своим братом. Он моя кровь. А это о многом говорит.

Когда я в детдоме увидел испуганные глаза Тани, понял, что не смогу оставить ее там. Тогда я еще не знал обижали ее или нет. Ведь в таких учреждениях очень часто случаются неприятности. И виной тому не только воспитатели и учителя, но и сами дети.

― Я бы с радостью, Тань. Но не могу остаться с тобой на ночь.

― Почему?

― Ты еще ребенок и я не могу обсуждать с тобой такие темы.

― Я не ребенок! ― возмутилась малышка, сложив руки на груди и посмотрев на меня гневным взглядом.

Вот это характер.

― Ладно, я не буду тебя так называть, если тебе не нравится.

― Не нравится.

Я улыбнулся.

― Иди ко мне. Ну иди, не дуйся.

Она вздохнула и подошла ко мне. Я забрал ее в свои объятия и хмыкнул. Никогда не думал, что буду воспитывать ребенка. Да еще и не своего.

― Пообедаем в беседке?

― Да, но у нас же, наверное, нет ничего.

― Ты права. Продуктами не успел забить холодильник. Но мы закажем в ресторане.

― Ух ты, а что, так можно? ― неподдельно удивилась девчонка, отстраняясь от меня.

Я кивнул.

― Вот стану совсем взрослой и сама буду готовить. И тебе тоже.

― Договорились. Ну что, выберем, что закажем на обед? Кстати, ты все свои вещи упаковала?

― Да, дядя Ильяс, у меня же их не особо много. Кстати, а ты купил этот дом?

― Да. Когда тебе исполнится восемнадцать, я перепишу его на твое имя.

Она снова округлила свои глазены, заставляя меня улыбнуться.

― Зачем?

― Потому что у тебя должен быть свой дом.

― Ну ладно. Хотя, я все равно ничего не понимаю.

Через час нам привезли заказ. Малышка выбрала суп из галушек и мяса. Я заказал для себя грибной. И конечно не забыл для ребенка десерт. Хотя ей и не нравится, что я называю ее ребенком и считаю маленькой девочкой.

Иначе быть и не может. Глядя на нее, хочется защищать и оберегать. Слишком много страданий познала эта малышка за свои двенадцать лет.

― Дядя Ильяс, а сколько тебе лет?

― Тридцать три.

― Ты немного седой. Или ты красишься.

― Красятся только пе… кхм, нет, милая, я не крашусь. Не знаю, генетика может?

На самом деле я не хотел говорить ей, что именно послужило моим волосам покрыться сединой. А в жизни случается разное, но бывает и такое что, человек в разном возрасте покрывается сединой.

― А что такое генетика?

― Наследственность, ― пожал плечами.

После обеда мы сидели в беседке и просто болтали. Я понимал, что ребенку не хватало общения и хотелось хотя бы немного подарить ей радости.

― Понятно. А я тоже буду седой в тридцать три?

― Надеюсь, что нет. По крайней мере, Танечка, я постараюсь сделать так, чтобы у тебя все было хорошо.

― Будешь красить меня, ― хохотнула она, и случайно задела рукой ложку, отчего остатки супа расплескались на ее новую кофту, ― ой.

Она тут же разволновалась и испуганно посмотрела на меня.

― Прости. Я не специально. Я все постираю и следа не останется.

Она подскочила со стула и хотела побежать в дом, чтобы сбросить с себя вещи и начать стирать, но я вовремя остановил ее.

― Таня, прекрати. Это же тряпка. Ничего страшного.

― Ты не ругаешься? Я ведь испортила вещь, ― удивленно уточнила она, стоя напротив меня.

― И что? Да, испортила и впредь будь аккуратнее. Но я же не стану тебя ругать из‐за этого.

Она пожала маленькими плечами и с опаской вернулась на свое место.

― Давай договоримся, ты не станешь меня бояться, потому что я твой друг. Я буду тебя защищать.

― Даже если я что‐то плохое сделаю?

― Ну что ты плохого можешь сделать? Испачкать кофту или разбить тарелку?

Она кивнула, а я в ответ улыбнулся.

― Тоже мне проблема. Не бойся, я не стану тебя ругать.

Возможно, я был не прав, потому что ни черта не понимал в воспитании детей, и все же считаю, что испачканная тряпка не стоит слез ребенка. Из‐за этой херни ругать ее? Бред.

― Мама ругала меня, если я испачкаю вещь.

― Она била тебя?

― Нет, ― брови девочки взметнулись вверх, и она улыбнулась, ― что ты, она хорошая. Просто говорила, что деньги тяжело зарабатывать.

― Верно. И все же, не расстраивайся. Договорились?

― Угу, ― кивнула она головой и стащила вишенку с верхушки торта.

― Ешь. Это я тебе заказал.

― Только с тобой. Я сама не стану есть. Надо делиться.

Я не стал у нее спрашивать о матери, хотя очень хотелось. Но бередить детские раны было ниже моего достоинства. Не хотелось мне видеть в глазах Тани слезы. Я сам докопаюсь до правды и узнаю, куда делась ее мать.