Это что-то новенькое появилось в ее характере. Раньше Таня могла заставить рыдать любого, сама же оставалась безмятежной. А уж чувства сострадания у нее отродясь не было.

– Говоришь, у нее были красивые волосы? Думаю, волосы она мыла в реке. Оттого они становились мягкими и пушистыми. И на вкус вода просто замечательная, – Марина зачерпнула горсть воды, попила из ладоней и умылась.

– Эй, на острове! – запрыгала Птенчик, привлекая к себе внимание. – Обожаю здесь кричать, – такое эхо!

И Танька начала соревнование – пыталась перекричать эхо. Хотя необходимости в этом не было-от берега направлялась лодка.

– Это плывет твой брат Вова. Скоро познакомишься с его женой Веркой. Уникальная личность: грязнуля, ленивая и жадная. Сколько ее видела – в одном и том же халате ходит или одинаковые покупает, – Татьяна дала характеристику ближайшим родственникам.

Брат не очень приветливо поздоровался и как будто не удивился, увидев перед собой сестру-утопленницу. Когда-то молодой и красивый, он превратился в измученного житейскими передрягами потрепанного мужика. Хотя ему не было и сорока лет.

Большой родительский дом стоял на пригорке, всегда роскошный огород, нынче выглядел удручающе безжизненным. Похоже, поливать посадки было некому.

Встречать гостей вышла жена брата Верка, еще больше растолстевшая. И без того мелкие глазки-пуговки, вообще утонули за щеками. Черные нечесаные волосы были покрыты сединой. Да и халат был все тот же.

Увидев представшую перед ней покойницу, невестка чуть не помешалась. Стала как попало креститься, упав на колени, бить поклоны, читать какую-то молитву.

Наконец, придя в себя, заорала:

– Вот, значит, как! Пятнадцать лет где-то пропадала, ни слуху, ни духу. А как почуяла наживу, так объявилась наследство делить! Дом не отдам! Я в нем евроремонт сделала! Столько трудов! Стены конским навозом оштукатурила, обои прилепила. А тут ты, на всё готовенькое!

– Успокойся! Никто на твое богатство не претендует. Марина приехала с матерью попрощаться, – вмешалась Птенчик.

– А где она всё это время околачивалась? – не унималась сноха.

– Это тебя не должно касаться. Марину похитили сначала инопланетяне, а потом внедрили её в такие места, что тебе и не снились. В общем, история долгая и секретная. Если кому проболтаешься, у воды одни тапки твои останутся. Намёк поняла? – Птенчик выразительно поводила бровями.

Верка затравленно кивнула. Хотя совсем ничего, кроме того, что её утопят в случае болтливости, не запомнила.

– Маринку теперь окружают такие люди, не хухры-мухры. И живет в огромном особняке. Так что на твой сарай с евроремонтом она не позарится. Можешь быть спокойна, – решила дипломатический вопрос Таня.

Гости вошли в дом. Зная материну приверженность к чистоте, граничащей с маниакальностью, Марина поразилась, насколько в доме грязно. Валяющийся мусор, похоже, не убирался месяцами. На стенах – газеты в пятнах, приклеены две потускневшие от времени полосы обоев.

– Вот, – с гордостью махнула рукой на стены креативный дизайнер.

– Да, евроремонт сразу бросился в глаза: похоже, кони сами по стенам размазывали свой навоз и сверху лепили сикось-накось обои аналогичного цвета с непонятным рисунком, – прокомментировала Птенчик.

Но Верку смутить было невозможно. Она с любовью смотрела на плоды своего труда и, кажется, гордилась этим.

Мать была еще жива. Едва увидев Марину на пороге, протянула исхудавшие руки:

– Доченька.

Птенчик подтолкнула Марину локтем, намекая, как провела старушку. Материнское сердце не обманешь. Об этом Таня не подумала. Мать то и дело засыпала, потом также неожиданно просыпалась и звала дочь.