– Давайте еще раз попытаемся вернуться в место, где Вы…

Я шумно выдохнул и поднял указательный палец, прося его помолчать:

– Я не отдаю отчета собственным действиям, док. Моя работоспособность снизилась в разы, я кричу на сотрудников, от недосыпа у меня трясутся руки, и я не могу находиться даже в чертовой душевой дольше трех минут, потому что меня постоянно преследует чувство, словно туда вот-вот ворвутся!

Гарольд кивал головой, как долбанная деревянная девчонка, танцующая хула на приборной панели моей крошки.

И я был полным придурком, наивно полагающим, что у этого человека, так часто сравниваемым с моим отцом, есть совесть.

Это произошло: я – облажался в своей наивности, он – настиг меня во второй раз, оставив обезоруженным перед чистым страхом моего прошлого.

***

Разбросанные книги. Огонь, разведенный в камине, отнюдь не согревающий даже кончиков пальцев. Ободранная софа. Пыль, грязь, холод, снегопад за забитыми окнами.

Все это мне знакомо. За неделю здесь изменилось только одно – прошлые постояльцы исчезли бесследно. Звуки, вводящие в ужас, исчезли, пропали голоса. Шон не царапал дверей, приевшийся гогот Рича больше не тревожил, а Она…Она забрала с собой этих двоих, оставив меня вынюхивать что-то новое. Голос Гарольда порой возникал извне, направляя меня по старому зданию. Я быстро пересек расстояние от комнаты, в которой находился, до второго этажа. Признаться, пару раз я все же обернулся, чтоб убедиться, заколочена ли дверь, но все оставалось на своих местах.

Неужели я все это выдумал?

Наверху, где я смог попасть лишь в одну комнату, не нашлось ничего примечательного или необычного. Старая кровать давно сгнила, и только каркас, да ржавые натянутые пружины еще более-менее держали оставшуюся конструкцию. Я присел на край, как вдруг она звякнула подо мной, и я тут же подскочил, не желая испытывать на себе удачу.

– Чего Вы хотите от меня, док? – вслух спросил его я. Он не спешил с ответом, и почему-то мне казалось, что я знал его. Гарольд точно хотел, чтоб я выполз из этой норы.

Черт, здесь так холодно, что мои яйца точно съежились, едва ли не спрятавшись где-то внутри моего тела. Я бы не удивился. Взглянув по привычке в щель меж забитых досок, я просеменил взглядом куда-то в раскинувшийся лес.

Почему этот дом стоял одиночкой в такой глуши? Если здесь кто-то и жил, то как выживал? Была ли у него связь с внешним миром? Я поежился, обнял себя за плечи и, почувствовав подступающую зевоту, раскрыл рот, глотая пригоршней подступивший кислород. Кстати…

Если состояние гипноза – это некий транс, то есть ли вероятность заснуть хотя бы здесь? Я бы отблагодарил его несколькими сотнями сверху.

Хохотнув от хода своих мыслей, я спустился вниз, сдернул старый плед, забившийся в углы софы, и укрылся с головой. Конечно, полагаться на тепло достаточно наивно, но чем черт не шутит… Сдохнуть от метели тоже так себе перспектива.

Взгляд мой столкнулся в дверью. Я начинал верить в то, что мой разум играет со мной в какую-то странную игру. Она тоже оказалась вполне себе незапертой. Ни тебе досок, ни тебе следов от вколоченных гвоздей.

Я распахнул ее, и лицо обдало колючим холодом. На моих ногах красовались кожаные туфли, совершенно не подходящие для данной погоды. В следующий раз приеду в сраном горнолыжном костюме, и плевать, что за Моими окнами температура переваливала за тридцать с небольшим.

– Самое время подать какой-то знак! – прокричал я, надеясь, что до Перри дойдет, и он, наконец, раскроет свой рот, – Если я выйду наружу и замерзну там насмерть, – Вы станете вторым человеком, лишившимся сна до конца Ваших дней, сэр! Я не дам Вам спуску!