– Логично, Федя. – Грязнов с сумрачным выражением лица покачал головой. – Действительно, трудно представить – вор в законе в «мерсе» с депутатским номером и в сопровождении милицейской охраны! Тебя ж первого и спросят, – Слава взглянул на приятеля, Фролов помрачнел, – куда смотрел? Почему бандит с «мигалкой» раскатывает? А если дальше копнуть? К примеру, а кого это наш якобы милицейский Благотворительный фонд на самом-то деле ублаготворяет? Так не взять ли нам его за причинное место и не пощупать ли на этот самый предмет, а, как считаешь?

Тяжко вздохнул Фролов, но ответил:

– Так тебе и позволили…

– А если не спрашивать позволения, тогда что?

– Авантюрист ты, Вячеслав Иванович. Мне, между прочим, по этому поводу уже второй день с твоей Житной звонят. Знаешь, зачем?

– А то! «Закрой ты это дело, Федя, к едреной матери! Надорвешься». Так?

– Практически слово в слово. Только «надорвешься» ты первый сказал. Остальные считают, что я – не полный идиот и сам все прекрасно понимаю, – произнес Фролов.

– Ну что, Саня? – Грязнов устроился на стуле верхом. – Будем спускать собак на этот «Юпитер», который явно не прав, или погодим? Пожалеем товарища?

– Давай посмотрим, как вести себя будет. Полезет в бутылку – поможем скоренько достать дна. Поведет себя пристойно, отдадим акт и снимем проблему. Но в уме оставим, ага? Как там? – подмигнул Турецкий. – Два пишем, три – в уме.

– А ты, Федя? – Грязнов вместе со стулом повернулся к Фролову.

– А чего я? Я как вы.

– Так, может, – с хитрой ухмылкой сказал Грязнов, – мы пока малость погуляем, а ты ему наедине, так сказать, объясни, как себя следует вести? Чтоб не затягивать разговор, а то какой же после этого дружеский ужин? И поставим на деле крест. Временный, ага, Саня?

– Ты озвучиваешь мои мысли, Славка, – улыбнулся Фролов.

Фролов «провел работу», и, когда Турецкий с Грязновым вернулись в его кабинет, атмосфера была самой доброжелательной. А господин Брусницын – тот просто светился радушием.

Он уже посмотрел оценочный акт и предложил ремонтные работы провести в собственном «сервисе», уже давно и успешно действующем при «Юпитере», обещая все сделать в наилучшем виде. И в кратчайшее время, включая доставку автомашины на ее обычную стоянку, у дома на Фрунзенской набережной. Президент Благотворительного фонда был сама любезность. Создавалось впечатление, что этим делом он занимается всю свою жизнь и оно доставляет ему несказанное удовольствие. Еще бы – делать людям приятное! Так для того и фонд существует! И не просто приятное – иной раз жизненно необходимое! Все это он проговаривал как бы на ходу, не оставляя места и времени для каких-либо вопросов. Да и о чем еще рассуждать, о чем спрашивать, если и без того все предельно ясно.

Брусницын забрал с собой акт, оставил формальную расписку, что его организация, принимая на себя вину и так далее, обязуется в кратчайшие сроки и все остальное. Автограф, число, даже время подписания «декларации». Осталась мелочь – выяснить, когда хозяевам будет удобно передать ключи от машины человеку, который приедет за ней на фирменном эвакуаторе.

Турецкий с интересом разглядывал собеседника. А он очень неплохо выглядит, подумал Александр Борисович. Рослый, далеко не седой, хотя, наверное, давно перешагнул за «полтинник», крепкий, с доброжелательным и открытым лицом. Русые волосы свисали челкой на лоб, светлые, почти бесцветные глаза напомнили Турецкому одного киллера, которого он года два назад брал в Петербурге. То же было доброжелательство и то же, кстати, чувство собственного превосходства, которое ничем не затушуешь, даже если поставить человека в сильно зависимые условия. Сильная личность, так сказать. А вот светлая она, под цвет волос и глаз, или темная – полная им противоположность, этого сразу не разглядишь. Настоящий полковник, одним словом.