Стоять мне надоело, так что я поднялась и села на трон. Закинула ногу на ногу и покрутила туфелькой.

– Неправильный у вас конференц-зал, почему-то всего одно кресло. Надо, чтоб всем было, куда сесть, – наставительно сказала я. – Что у нас там по плану?

– Обед и бал, – сообщил рыжий. – Ты бы слезла с трона, детка.

– Я твой господин! Сейчас же встань! – завопил Стейн. – Я тебе… я тебя…

– О, любимый! – я прыгнула на него прямо с трона. С трех ступенек. Сам же просил, чем недоволен? На ногах он не удержался и упал на спину. Быстро села сверху и стала целовать, вскрикивая «дорогой», «любимый» и «мой господин». Стейн уворачивался, брыкался и пытался уползти. Не стала его долго мучить, отпустила. Фред играл желваками, Ильд ржал, согнувшись пополам, Ольд и Альд растерянно моргали.

Некоторые гости тоже не могли стоять от хохота, шатались и утирали слезы.

– Браво, госпожа, я давно так не смеялся! – ко мне подошел мужчина средних лет и поклонился. – Барон Манжу, ваш ближайший сосед.

– Очень рада, барон!

После него стали подходить другие, знакомить с женами и дочерьми.

Об этом приеме будут говорить не один месяц. Вряд ли у них тут много событий. Хоть бы в темницу не заточили из-за моих выкрутасов. Но не должны, я же иномирянка и тут всего один день. Конечно, я сильно рисковала! Но дашь себя прогнуть – пиши пропало, никто тебя уважать не будет.

– Господа, обед и бал ожидают вас! Фридгерд, что стоишь, как сосватанный, ты хозяин или где? – потормошила Фреда.

– За что мне это? – простонал Фред.

А я подхватила под руку Ильда, и улыбаясь налево и направо, покинула тронный зал.

До обеда оставалось два часа, их я провела в библиотеке. Потом честно переоделась и сменила прическу. Раз принято, значит, принято.

То, что сбежавшая дрея требовала арестовать меня и бросить в ублиет5, я тоже слышала. Борода-лопатой ей отказал, прошипев, что заточение истинной вызовет международный скандал. Я запомнила. Но права истинных следовало изучить тщательнее. Действовать надо с полным знанием законов, а не интуитивно. Это они просто в ошеломлении были по первости. А ведь подставить неопытную иномирянку, организовать ей обвинение в измене шпионаже или несчастный случай на охоте проще простого, в устранении неугодных средневековые интриганы понаторели, не нам чета. Это у нас презумпция невиновности, права человека и прочий избыточный гуманизм, а у них тут на казни всей семьей ходят с детьми, мастерством палача любоваться.

Парадная столовая сверкала хрустальными люстрами и золотыми кубками. Два длинных стола вместили около сотни гостей. Наш стол был поставлен поперек. Альд и Ольд посматривали удивленно. Будто у меня третий глаз открылся. Фридгерд был мрачен и расправлялся с мясом яростно, как со злейшим врагом. Стейн ныл. Что я его опозорила, унизила при всех. Мама оскорблена.

Я делала удивленные глаза и прижимала руки к груди. Да как я могла?! Я так люблю своего господина, так обожаю, надышаться не могу! Что могло маме не понравиться? Если он будет себя вести, как избалованный ребенок, я с ним спать не смогу, я не педофилка! Вот если его не слушать, то красивый же мужик! Привлекательный, эффектный!

После обеда подошла к Фридгерду.

– Надо поговорить! Так не может продолжаться! Хватит уже ходить вокруг да около! У меня есть вопросы, и я не собираюсь ждать полгода, чтоб получить ответы на них.

– Что ты о себе вообразила, человечка?! – зашипел он.

– Я прекрасно жила без вас! Это вы меня вырвали из моего мира, лишив дома, семьи и работы. Я вам нужна, а не вы мне!

– С наслаждением бы выгнал тебя из замка!