Что твориться! Всё крепление упало, вся затяжка, забутовка лежат вперемешку, а там дальше к складу ещё страшнее, видно очень плохо, сплошной завал проговорил Гиви, что выносил тела погибших.

К штольне то и дело подъезжали машины с людьми. Подключили второй вентилятор, на спасение Толяна уже не было надежды, но достать его надо было, так как ребята надеялись на чудо и это чудо свершилось.

К нему пробились к обеду, нашли почти у самого забоя, вынесли, и когда его осмотрела медичка, то всхлипнув, прошептала: – Он жив!

Трясущими руками сделала укол, кто-то в это время сунул Толяну такую дозу нашатыря, что тот закрутил носом. Покрутил носом, сморщился, застонал.

– Жив! Жив! – заорал Махмуд и стал от радости хватать близстоящих проходчиков за грудки и каждому объявлять: – Жив! Жив! Толян жив!

Толян, вдохнув нашатыря сморщился, застонал, потом стал медленно открывать глаза, которые были мутные- мутные. Туманным взором обвёл он стоящих вокруг и шёпотом попросил закурить. Ребята хотели сунуть ему папиросу, но Лиля была начеку и гаркнула: – Вы что с ума посходили! Человек из такого газа, и вы его травить?! Что вы ему отраву суете?!

– Что с ребятами? Живы? – спросил он через силу, закрыв глаза.

– Жив! Ты жив, Толян, – закричал Махмуд

– Лиля, – приказал Вали, – давай в больницу, бери ребят, чтобы помогли погрузить, и в больницу, срочно.

После того как Толяна увезли, всех охватило какое-то оцепенение, сказалось духовное и физическое напряжение. Все, как по команде повалились на землю и закурили. Сколько лежали и молча, курили, – потом никто точно вспомнить не смог. Зашевелились и начали вставать, после того как подошла машина и засигналила.

Ярко, почти в упор, светило солнце, зеленела трава, не успевшая сгореть от летнего зноя, и не верилось, что отныне, уже, двум их товарищам, не видеть больше этого жаркого солнца, и этой зелёной травки.

Шофёр привёз водки и консервов, что заказали проходчики. Пошли в раскомандировочную, поминать погибших. Вали отказался пить: «Мне? Вы что, парни! Тут и без этого тюрьма, после обеда здесь всё управление будет, тут такое сейчас начнётся, что подумать страшно! Пейте да давайте подумаем, как мог взорваться склад? Я что-то подобного не припомню, не было такого за всё время моей работы».

Никто из проходчиков тоже не мог припомнить подобного. Подрывались взрывники, но, чтобы взорвался склад взрывчатых веществ – такого не было, так как при строительстве и при оборудовании таких складов предусмотрены все мелочи, вплоть до такой ерунды, каким образом на таких складах должны забиваться гвозди в обшивку. Средства взрывания, огнепроводный шнур, и капсюля-детонаторы, в складах так отделены от ВВ, что любой случайный или умышленный взрыв детонатора исключает взрыв самой взрывчатки, которая сама по себе без детонации не взрывается. Только злой умысел мог стать причиной взрыва. Первая мысль, что приходила всем на ум, – диверсия, но где диверсант? Кто диверсант? Может быть, китаец, предположил Иван Барабанов, – Китай рядом, пришёл, взорвал и к себе подался.

– Ваня, не смешно, – заметил Вали.

– Тогда объясни мне, как это всё случилось? – спросил Иван у Вали.

– Надо искать седьмого человека, – высказались проходчики, кто-то, вероятней всего ещё побывал в штольне, а может быть и остался там, но этого седьмого никто не видел.

Взрыв не укладывался, ни в какие рамки горняцкой логики. Чтобы сделать хоть какой-то правдоподобный вывод, нужно было осмотреть сам склад, потом штольню, а пока в штольню нельзя было зайти, строили различные догадки.

Проходчики пили водку за помин души погибших, за мусульманина Димку, и за христианина Мельника. В Троицу погибли, в большой праздник, проговорил Иван Барабанов, должны в рай попасть прямёхонько отсюда. Ну, Димка может попасть, а Мельник? Засомневался Дмитрий Верцанов.