Он всегда начинал язвить, когда бесился. А еще путаться в собственных мыслях. Она старалась думать, как правильно, но эта извечная борьба в голове медленно сводила с ума.

– Где-то около тридцати. Я угадал? – Клинт постарался добродушно улыбнуться, что, судя по лицу женщины, чуть не опустошило ее желудок.

Когда же вернется Он вместе с Мартисом? Если она еще хоть секунду пробудет в одной компании с этими чокнутыми, то бесповоротно слетит с катушек. Не надо было прилетать сюда. Не стоило и пытаться это изменить. Он. Она должна прожить жизнь в женском теле и каждый день вспоминать обо всех своих грехах. Так будет правильнее всего.

Прекрасная ранее погода начала ухудшаться: ветер неприятно задувал в уши, попутно занося пыль в глаза, небо затянуло тучами в ожидании дождя. Природа словно имела свое мнение на сложившуюся ситуацию.

– Mist!1 – по привычке выругался тот, кем некогда была Маргарет Авельсон, когда ливень обрушился на их головы.

Он молча стоял на тротуаре, пока мужчина безуспешно пытался закрыть машину.

– Ты… это. Там кнопка заедает, – с неким ехидством подсказал Мартис. – Я б помог, да вот руки связаны.

Преступник никак не отреагировал на это, что взбесило журналиста больше, чем должно было. Сегодняшний день казался ему абсурдным и не стремился становиться хоть капельку лучше. После того как кулак Мартиса отпечатался на лице этого остроязычного прохвоста, паршивец со всей дури ударил в ответ. Как минимум сотрясение мужчина себе заработал. А попутно пару синяков и отекшие руки, сильнее необходимого завязанные веревкой. Кем бы ни был этот чокнутый, боевая выучка у него была что надо. В данных условиях журналист и секунды не думал о побеге.

– Какого черта тебе нужно от моей жены? – злобно шикнул Мартис, пытаясь взглядом найти хоть одного прохожего в районе.

Однако везение никогда не было его специальностью. Всего всегда нужно было добиваться собственными силами. Так его учила мать. Особенно сильно это впечаталось в его душу после того, как никакие всевышние силы не уберегли шестилетнего ребенка от роли сироты.

– Ваша жена – прекрасная женщина. Уверен, вы очень дорожите ей.

Машина наконец мигнула огоньками, и мужчина махнул Мартису, чтобы тот следовал за ним. – Не смотрите на меня так. Я пытался быть вежливым.

– Вы все психи, так что какое мне дело до ваших манер? Вежливый псих менее опасным мне не кажется.

Сколько нелепых угроз журналисту довелось слышать ранее. Догадаться, что он женат, не трудно, а вот дальше, как правило, у этих «смелых» ребят начинался ступор.

– Я ведь пытаюсь вам помочь. Поймите правильно, вы не обязательный пункт нашего плана, но просто хотелось бы обойтись без лишних жертв. Разве это плохо? – он подтолкнул Мартиса вперед, чтобы загородить прохожим зевакам вид связанных рук.

– Как минимум плохо то, что вы уже включили жертвы в свой план. А убитые вами тоже переродятся? Или вы в свою секту никого не впускаете?

– Вас впустим, – исчерпывающе ответил мужчина и замолчал.

***

Дождь уже лил как сумасшедший, когда Мартиса запихали в тесный, пропитанный запахом пота и прокисшего молока грузовик, едва ли рассчитанный на то количество людей, которое в нем уместилось. Все его новые знакомые были в сборе. Клинт попытался извиниться, но свирепый взгляд Амелии пресек это на корню. Странно было, что мужчина даже почувствовал с мальчишкой некое родство. Таким же зашуганным был и он сам добрых тридцать лет назад. Это сейчас можно было кичиться своими непомерными амбициями, как скидками в брендовых магазинах, развлекать себя, а не людей, ходя на сомнительные мероприятия, и жить так, будто каждый тебе должен. Но чем такой человек, как Леон Мартис мог похвастаться раньше? Неплохими условиями сиротского приюта, построенного на пепелище старого дома? Найденным жильем на окраине города в оплату за бесконечное мытье сортиров? Или первой опубликованной статьей, которая позволила ему не умереть от голода? Сейчас было смешно об этом вспоминать, но, смотря на этого юного и уже за что-то побитого жизнью мальчика, его бросало в жар воспоминаний. И теперь у них обоих на лице красовался красный след от удара.