Во-первых, введение контроля за движением капитала стало бы очевидным первым шагом партии, намеренной вернуться к национальной валюте, дабы ее девальвировать и тем самым повысить конкурентоспособность страны: в этом случае введение контроля за капиталами будет иметь важное значение для предотвращения оттока средств, вызванного ожиданием девальвации. Иными словами, введение контроля за капиталами будет правильным шагом только в том случае, если мы соберемся выйти из еврозоны, то есть выберем «Грексит», следовательно, оно противоречит моей цели на переговорах и моей тактике наглядного подтверждения того, какова эта цель. Вдобавок даже сумей мы убедить Брюссель в своем искреннем желании остаться в еврозоне, контроль за движением капитала означал бы готовность сделаться второсортными гражданами еврозоны: евро имеются, но не в том количестве, чтобы тратить их на то, на что хочется. Я же стремился к тому, чтобы сигнализировать истеблишменту Европы об обратном.

Вторая причина состояла в том, что время, доступное для переговоров, определялось графиком погашения задолженности, посему контроль за капиталами на самом деле не обеспечил бы нам дополнительный срок. Погашение должно было начаться в апреле 2015 года и продолжаться до августа, что требовало заключения нового соглашения к июню 2015 года. Даже будь у меня волшебная палочка, взмах которой остановил бы банковский кризис, переговоры все равно следовало завершить за четыре-пять месяцев. Контроль за движением капитала не добавлял нам ни дня.

Третья причина заключалась в том, что контроль за движением капитала был несовместим с валютным союзом, чей дух и букву он нарушал. Весь смысл еврозоны (и любой другой зоны с общей валютой) сводится к тому, что деньги перемещаются в ней беспрепятственно. Если я введу контроль за капиталами в первый же день работы нашей администрации, как мне осуждать ЕЦБ за угрозы проделать то же самое? В миг, когда я это сделаю, все обвинения против меня и правительства СИРИЗА – в нежелании присоединяться к единой Европе, в стремлении подготовить страну к «Грекситу», в намерении разрушить еврозону – окажутся оправданными. Более того, наши собственные граждане станут недоумевать: почему правительство, которое вроде бы хотело добиться справедливого соглашения в рамках единой валютной зоны, мешает снимать деньги с банковских счетов и переводить их в другие страны того же валютного союза? Словом, мы проиграем еще до начала переговоров.

Другое предложение о том, как правительству СИРИЗА выиграть время в ходе переговоров, поступило – это важно – от Томаса Майера, бывшего главного экономиста «Дойче банк». Он советовал ввести в Греции вторую валюту параллельно евро, чтобы обеспечить оборот капитала и обрести свободу маневра. Идея была интересной, но я уже рассмотрел ее как способ победить кризис еврозоны и отверг в 2010 году[106]. Суть идеи заключалась в том, что повышение заработной платы, призванное компенсировать меры жесткой экономии, должно быть привязано к новой валюте, обеспеченной государственным долгом. Конечно, новая валюта немедленно девальвируется по отношению к евро. Таким образом, греческие зарплаты и пенсии немного подрастут, а стоимость греческого труда в евро снизится в сравнении с трудом немецким, французским или португальским, что сделает Грецию более конкурентоспособной.

Я назвал Томасу Майеру две причины, по которым мы не могли согласиться на введение параллельной валюты. Во-первых, «партии и интересы, нам противостоящие, уже сеют панику, утверждая, что у нас имеются тайные планы вывести Грецию из еврозоны, лишить людей их сбережений и направить Грецию по пути превращения в новую Аргентину. Пропагандистская ценность вашего предложения для наших оппонентов будет поистине занебесной». Во-вторых, в параллельной валюте не было необходимости, поскольку система параллельных платежей, над которой я работал, обеспечивала нам необходимую гибкость.