– Кофейку! – Обрадовалась Лена, которая только сейчас вспомнила, что после завтрака ей так и не удалось перекусить. За весь день, она ни разу не вспомнила о еде, но как только об этом зашла речь, желудок возмущенно заурчал. Неожиданный внутриутробный звук смутил девушку, и она покраснела.

– Ууууу, да вы, похоже, не ели ничего. Ну что ж, значит, пойдём в кафе, я буду вас кормить, – командным голосом произнёс Махоркин.

Долго искать не пришлось. Кафе под названием «Синяя птица» завлекало клиентов изображением, видимо, этой самой птицы, очень похожим на взбесившегося синего петуха. Увидев свободный столик у окна, Лена поспешила усесться на мягкий, обитый синим дерматином диванчик.

– Комон сис же фатиге, – устало промолвила девушка.

– Значит, полноценный обед с первым, вторым и компот. Выбирайте. – Махоркин протянул меню в синей обложке. – Какое странное название для кафе, вы не находите?

– А что в нём странного? – Лена с интересом принялась читать название блюд в меню. – «Курица в ажуре из картофеля». Не пойму, как это – курица из картофеля?

– Не важно, зато у неё, кажется, всё в ажуре. Заказывайте, не ошибётесь.

– Ага, закажу курицу из картофеля, а на гарнир пюре из курицы. А ещё салат из помидоров со вкусом огурца, и огурцов со вкусом помидоров, – иронизировала девушка. В обществе Махоркина было комфортно, все тревоги дня отступали на второй план, и уже не хотелось говорить о деле. – Так что там с названием, почему оно странное?

– Смахивает на суповой набор советских времён, когда ещё не было упитанных бройлеров, а в магазинах «выбрасывали» замученных в неволе синих кур.

– Ой, а я помню, их носили в сетчатых сумках – авоськах. Тощие лапы торчали из отверстий, а тут же рядом бутылка молока и хлеб. И что странно, всё это без упаковки, а никакой тебе кишечной инфекции. А сейчас всё упаковано, всё стерильно, а только и слышишь, здесь кто-то отравился, там заболел.

– Просто раньше говорили только о хорошем, а сейчас в основном о плохом. Вот и складывается впечатление. А вы разве застали авоськи?

– Представьте себе. Правда, я тогда ещё совсем маленькая была, но прекрасно помню, у нас такая авоська в шкафу висела в прихожей. И кому только в голову пришла идея носить продукты в такой дырявой конструкции.

– Ну что вы, Лена, авоська – это символ советского времени. Она потому так и называлась, что купить в магазине всё равно было нечего. Каждый раз собираясь за продуктами, ты полагался лишь на «авось». Хотя мы с мальчишками использовали её в других целях.

– Так, так, так, очень интересно. Мне даже представить сложно, в каких ещё целях можно использовать сей аксессуар.

– Ну в каких целях могут использовать дети? В игре, конечно.

– В игре? – Лена захлопала длиннющими ресницами. – Это как же?

– Мы натягивали авоську на голову, руки просовывали в отверстия ручек и представляли, что мы рыцари.

– Ну и фантазия у вас. Я бы в жизни не додумалась до такого, – захихикала Рязанцева.

– Вот именно фантазия. Отсутствие игрушек очень способствовало её развитию, приходилось использовать то, что было под рукой.

– Хотя я тоже в детстве цепляла на голову мамин шарф, будто это у меня длинные волосы и пела в расчёску.

– В какую расчёску?

– В круглую. Такая щётка, знаете? Представляла, что это микрофон, а я певица.

– Да, в фантазиях мы можем с вами посоревноваться.

Заливистый смех заставил оглянуться посетителей за соседним столиком. Лена покраснела и, с трудом удерживая эмоции, полушёпотом произнесла:

– Представила эту картину – вы в авоське и я, поющая в расчёску, с шарфом на голове.

– Мда, – не удержался от смешка Махоркин. – Прямо рыцарь и принцесса.