Почему мы с ней раньше не пересекались?

– Скайлер, я принесу пару коробок, и можем начать распаковку, – говорит мама, нежно улыбаясь.

– Я могу помочь. Сегодня больше нет занятий, – предлагает Хейзел.

Уголки моих губ взмывают в небо, ну какая она милая!

– Было бы здорово, спасибо.

Мама смотрит на меня слегка разочарованно, ведь ей очень хотелось помочь мне обустроиться, но если у меня появился шанс поближе познакомиться с новой соседкой, то надо его использовать.

После аварии мне стало сложнее знакомиться с людьми, потому что большинство меня избегают или не знают, как со мной обращаться. Бывшая соседка дважды навещала меня в больнице, но я отчетливо ощущала, как ей неприятно было там находиться. Я пыталась поддерживать беседу, но с тех пор мы больше не общались.

Пенелопа приносит увесистые коробки с моими пожитками из старой комнаты, и я спешу уверить ее, что дальше справлюсь сама, но она смотрит на меня скептически.

– Ты созванивалась с Картером?

– Конечно. Вчера. Он хочет поговорить по скайпу.

При мысли о созвоне мне стало дурно. Невозможно описать, как я по нему скучаю, и я очень хочу его увидеть, но…

– Может, расскажешь ему уже, что произошло, милая?

Мама садится на диван и кладет теплую ладонь мне на колено. Я едва уловимо чувствую давление ее пальцев и какое-то смутное покалывание – возможно, я себе его нафантазировала.

– Мам, ну, прекрати. Мы уже сто раз это обсуждали, – вздыхаю я.

Конечно, она права и мне уже давно пора была выложить карты на стол, но мы обе знаем, что бы произошло.

– Если бы я рассказала Картеру о несчастном случае, он бы запрыгнул в самолет и вернулся первым же рейсом. Или даже не полетел бы. Это шанс всей его жизни, и я не позволю Картеру упустить его, – произношу я шепотом.

Я чувствую себя лицемеркой и корю за то, что четыре месяца назад скрыла случившуюся со мной по дороге из его дома трагедию, но у меня не было выбора.

Поначалу мы только созванивались, поэтому скрыть аварию было очень просто. Всего-то придумать пару отговорок, почему я несколько дней не выходила на связь – я плела что-то о мероприятиях по учебе. На самом же деле я была не в университете, а в реабилитационном центре на окраине Техаса, училась жить по-новому.

– И как же ты это от него скроешь, если вы созвонитесь по скайпу? Я переживаю за вашу дружбу.

Я переживаю за нашу дружбу с того момента, как вылезла из его постели.

– Мам, все будет хорошо. Обещаю. Когда он вернется, я все ему объясню. Он поймет, – пытаюсь успокоить я маму.

И себя заодно. В реальности же все выглядело совсем иначе – мне было страшно ему открыться. Рассказать, что несколько месяцев ему лгала, чтобы не рушить его карьеру. При мысли о реакции Картера на признание страх превращался в панику.

– Ладно, милая. Ты знаешь, что для тебя лучше. Я сейчас в магазин, а потом домой. Мерки для штор сниму в следующий раз.

Она по-матерински нежно целует меня в щеку, прощается с Хейзел и исчезает в дверях.

В ту же секунду я шумно выдыхаю и встречаюсь взглядом с Хейзел, у которой брови удивленно ползут вверх, и устало машу рукой.

– Долгая история. Чертовски долгая. Давай начнем разбирать коробки.

– Можешь прикрепить веревку на гвоздь?

Я сижу на свежезастеленной кровати, а Хейзел помогает превратить эту комнату в мою комнату. Мне придется жить здесь в ближайшие годы, так что я хочу чувствовать себя комфортно.

– Конечно. Здесь? – Она накручивает тонкий шнур на гвоздь, который уже забит в стену.

Я киваю.

– Да-да. Идеально! – В это время я креплю другой конец веревки на крючок в стене.

– Твоя мама волновалась больше, чем я в первый день учебы.