– Выпейте, Ольга Борисовна, – подал он мне стакан. Я выпила половину и, на удивление, мне стало легче.

– Спасибо, Николай! Мне уже лучше. Пойдет!

– Ольга Борисовна, неприятная, но необходимая процедура – Вы должны поехать с нами на опознание, – сказал майор. – Мы еще должны задать Вам несколько вопросов.

– Я понимаю, – кивнула я головой. – Надо переодеться… Как он погиб?

– Его застрелил снайпер, – глухо сказал старший.

– Снайпер? – удивилась я и, не оборачиваясь, медленно пошла к себе.

– Паспорт захватите, – попросил лейтенант. Заболела голова, спина была мокрой от пота.

В своей комнате я переоделась в темно-серое, с черным, платье, других, приличествующих случаю одеяний у меня не было: все черные платья были «маленькими». Маленькое черное платье! Как далеко сейчас мое состояние от этого словосочетания, придуманного знаменитой француженкой!

Черные туфли на невысоком каблуке я дополнила красивым черным кружевным платком, с блестками, подаренный Семеном много лет назад, который он привез из Италии, очень дорогой handmaid. Золотую брошь с небольшим темным цейлонским рубином прицепила на платье. Немного классических духов.

Через пять минут, как следует разглядев себя в зеркало, я спустилась к ожидавшим меня мужчинам.

Мой траурный наряд произвел на них впечатление, это было заметно. Я шла, опустив глаза, отупевшая от того, что не понимала, как правильно себя сейчас вести, что чувствовать. По-правде сказать, именно это я и ощущала: как себя вести? Слез не было, страшно было увидеть мертвого Семена. Я начала осознавать, что он мертв, что он больше никогда не сделает ни одного движения!.. Чужой родной человек!.. Сердце мое дернулось: надо позвонить Ванечке! Как он перенесет смерть отца? Опять стало страшно…

– Примите наши соболезнования, – произнес лейтенант с напрочь позабытой мною фамилией.

– Благодарю, господа, – ответила я. – Пойдемте. Вы отвезете меня обратно?

– Разумеется, Ольга Борисовна, – пообещал майор.

Мне предложили сесть на заднее сиденье, рядом с майором Костыриным, лейтенант сел за руль. Поехали.

– Ольга, можно Вас так называть? – спросил Костырин.

– Да, майор, – ответила я с должным оттенком горечи в голосе. – Называйте.

– А меня зовут Александром, можно так. Скажите, Ольга, у Семена Арсеньевича были враги?

– Я не знаю, мы никогда не говорили с ним о делах, – вздохнула я. – Мне это было совершенно неинтересно, и он об этом хорошо знал.

Я помолчала и добавила:

– Ну, конкуренты, конечно, были. Вот из области одного знаю. Только об этом отец рассказывал. Владелец парфюмерного концерна какого-то. Фамилия его Калинков, кажется, сильно папе и Семену настроение портил.

– Калиненко?

– Да-да, Калиненко! – поправилась я.

– И что господин Калиненко?

– Он несколько раз обходил папу на виражах по выпуску парфюмерии, что сильно снижало наши обороты продукции.

– Но это же естественная практика для бизнеса – конкуренция!

– Только не в России, как говорит папа, – парировала я.

– Хорошо, а еще кто мог быть врагом, э-э-э, конкурентом?

– Не знаю, майор! Больше ничего не знаю, – с печалью в голосе, но твердо ответила я.

Дальше мы ехали молча. Мне говорить не хотелось, офицеры понимающе молчали. За окнами автомобиля уже мелькал городской пейзаж.

Вскоре остановились у городского управления, мы с майором вышли.

– Прошу, – Костырин помог мне выйти, протянув руку. Потом осторожно взял меня за локоть.

– Спасибо, я сама.

Мы прошли в здание, выписали мне пропуск. Скорее хотелось домой. Все вокруг раздражало, люди, дома, вещи, надо побыть одной. Да, позвонить Ване! Я удивилась себе, что на время сын выпал из мыслей.