Леонида Зорина врач Писаренко устроил работать в регистратуре лазарета. У того получалось лишнее питание за счет умерших; это помогало выжить ему и нескольким другим пленным, которых он выделил из общей их массы.

Через Зорина Рудзянко сблизился с некоторыми из них – с летчиком Истоминым Сергеем (был сбит и пленен под Борисовом), Гребенниковым Николаем и Зямой (Зиновием) Левитом.

Главный корпус политехнического института. 1936 г.

Выживших в том госпитале после выздоровления направляли в лагерь. Полного излечения при этом не дожидались, полуживые военнопленные пешком направлялись в лагерь военнопленных (шталаг №352 – Лесной лагерь в Масюковщине, Городской в Пушкинских казармах); упавшие расстреливались фашистами (Рудзянко в своих показания употребил именно это словосочетание – расстреливались фашистами) прямо на дороге. В результате в лагерь доходила лишь незначительная часть пленных.

Переходить в Масюковщину Борису Рудзянко и его новым знакомым, естественно, не хотелось. Единственным реальным способом избежать неминуемой участи был побег с последующим укрытием в городе хотя бы на некоторое время. Бежать немедленно, однако, большинство из них не могло из-за ранений.

Кроме того, для укрытия и последующей адаптации в оккупированном городе нужны были документы, которые маскировали бы их от настоящего положения. Становилось очевидным, что без помощи извне задуманное осуществить было невозможно.

Некоторое время продержаться и не попасть в лагерь, впрочем, они могли. Рудзянко, Бурцев и Блажнов еще были слабы и не могли ходить, вопрос об их переводе в лагерь пока не стоял. Выздоровевшая часть заговорщиков (работавший в регистратуре Зорин и исполнявшие роль санитаров Истомин и Гребенников) также могли некоторое время оставаться в лазарете. Врач Писаренко на некоторое время мог прикрывать их нахождение в корпусе для легкораненых, что называется, «производственной» необходимостью: Истомина с Гребенниковым он оформил санитарами, а Блажнов с Рудзянко не значились в его отчетах выздоравливающими.

ПРИМЕЧАНИЕ 1: В целом, от врачей зависело многое, если не все.

Василий Павлович Стасевич, минский подпольщик, а потом партизан бригады им. Рокоссовского на второй месяц войны был пленен в Брянской области. В составе раненых военнопленных его вывезли железной дорогой в Минск. Там Василий Павлович попал в госпиталь для военнопленных, который располагался в здании политехнического института. Обслуживали раненых военнопленные врачи. Один из них (был ли это Писаренко, мы не можем судить, Стасевич, к сожалению, не вспомнил его фамилию), узнав в нем минчанина, организовал ему побег. Несколько дней спустя после их знакомства он вывел его во двор (с обратной стороны здания политехнического института). Через некоторое время подъехала подвода. На ней лежало два трупа. Мертвых вывозил один из военнопленных. К подводе подошел врач. Подняли брезент и врач сказал ему лечь рядом с мертвыми. Стасевич лег. Подвода поехала. К ней прикрепили табличку, с надписью «Тиф». Это позволило избежать досмотра на выезде с территории лазарета. Вместе с трупами его увезли к парку Челюскинцев. В парке ездовой выбросил трупы. Ходить Стасевич все еще не мог и уговорил того, подвезти его к одному из домов на Логойском тракте, к дальнему родственнику Луке Яковлевичу Стасевичу. На следующий день тот разыскал его жену по довоенному адресу (ул. Шорная, 33; четная сторона этой улицы относилась к гетто). Она принесла одежду, привела мужа в порядок и отвела домой16. Позже Стасевич довольно серьезно проявл себя в городском подполье