Левиафан поднял голову и мельком просканировал тучи. Десять минут до дождя.

– Хм, Ося, как насчёт кинотеатра? – он потянул мальчика направо. – Там сейчас идёт какой-то фильм про животных. Про львов. Наверняка это веселее, чем слон.

Оскар был ребёнком покладистым. Он закивал.

Народу в кинотеатре почти не было – разгар рабочего дня всё-таки. Левиафан без проблем купил билеты, категорически отказался приобретать отраву в виде попкорна – да в конце концов, демоны чревоугодия за это премию не просто так получили! – и они прошли в зал, где Левиафан немедленно уткнулся в телефон. Осталось потерпеть пару часов, и его воспитательные обязанности на сегодня окончены, дальше пусть Оскар сам себя развлекает.

Фильм оказался не совсем про животных. Фактически, Левиафан вообще не понимал, зачем семейную драму и историю дворцового переворота поставили в подобные декорации. Ладно бы ещё мультик нарисовали, а тут фильм зачем-то сняли… Впрочем, Оскару, кажется, нравилось. Там даже мелькали его любимые слоны.

А потом случилось то, чего Левиафан опасался. Удивительно, что не в момент, где погиб лев-король и где традиционно полагалось рыдать маленьким зрителям, а в самом-самом конце, когда вернувшийся наследничек и узурпатор вступили в безнадёжную, по мнению Левиафана, схватку. Ясно же, что «злодей» уже проиграл – допустил смуту в рядах львиной аристократии, позволил всем узнать о своем участии в убийстве брата, да и вообще, постарел и ослаб. Любят же люди верить в то, что их любимое добро всегда побеждает…

И тут кресла рядом затряслись. Едва заметный отпечаток демонической энергии ребёнка вспыхнул, заколыхался, и спустя мгновение зал наполнил грохот. Загорелся экран, лопнули пластиковые бутылка и вёдра у других зрителей. Взвыла пожарная сигнализация.

Левиафан среагировал почти сразу. Вскинул руки, гася огонь, останавливая летящие кресла в воздухе. Люди с криками бросались к выходу, хватали на руки детей, рассыпая попкорн, а Левиафан, шипя, скручивал чужую силу, зажимая её в кольце собственной и заставляя гаснуть.

– Оскар! – он перехватил тонкие запястья и чуть встряхнул мальчика. – Оскар, успокойся, ты нас угробишь! В чём дело, ангел тебя возьми?!

Да, орать на больного ребёнка неэтично. Да, это запретили все пять психиатров. Но дьявол, ему же ничто не угрожало! Львы с экрана ничем не напоминали штутгартский терракт и вообще не собирались нападать!

– Он-ни деру-утся, – прорыдал Оскар. – По-почему они… они же семья, как мы! Я не хочу, чтобы кто-то ум-мирал, не хочу, чтобы он его уби-ил, не хочу!

Левиафан так и сел – прямо на пол, позабыв о своих принципах насчёт гигиены. Мальчик захлёбывался, бился в истерике, а Левиафан смотрел на него и впервые в жизни не знал, что сказать, чтобы не матом.

Демон. Грёбаный обитатель Ада. Да, он слетел с катушек, лишился половины силы, всего самоконтроля, но превратиться в пацифиста, отрицающего убийства даже на экране?!

Ясно, почему в Преисподней его окрестили «отработанным материалом»…

Левиафан вздохнул, встал, отряхивая пиджак. Обработал руки антисептиком, молча поднял Оскара и пошёл к двери. Вокруг царила паника, всех спешно эвакуировали, и на мужчину с плачущим ребёнком на руках никто не обращал внимания.

Уже на улице Оскар вдруг шевельнулся и сипло спросил:

– Со мной что-то плохое, да? Это я… сломал кино? Я чувствовал это.

Холодные капли дождя падали на лицо – Левиафан опять забыл дома зонтик. Плавное покачивание должно бы убаюкивать, но Оскар смотрел широко раскрытыми глазами. Он ждал ответа.

И, по счастью, ответ для таких ситуаций был придуман детской писательницей давным-давно.